Сегодня мне все равно надо было ехать в бассейн, поэтому перед ним я решила доставить письмо Гоше. Конечно, я не знала номера квартиры, но рассчитывала его вычислить по расположению. Дедуля упомянул, что квартира Мешкова располагается на третьем этаже, прямо над аркой.

Я взяла спортивную сумку, села в машину и поехала на улицу Космонавтов. Промчавшись мимо нужного дома, я вдруг озаботилась вопросом, куда выходят окна мешковской квартиры – на улицу или во двор. Могло так случиться, что над аркой расположены две квартиры. Я притормозила, чтобы позвонить деду на мобильник и уточнить у него это обстоятельство. Но Ариша, к сожалению, таких подробностей не знал. Мне предстояло провести небольшое расследование.

Оставив машину в соседнем дворе, я натянула на голову парик, надела темные очки и пошла на разведку. Поговорив с одной бабушкой во дворе, я выяснила, что со стороны двора над аркой располагалась однокомнатная квартира, а с другой стороны – трехкомнатная. Мешков наверняка жил с дочерью и внуком не в одной комнате.

– Милая, а зачем тебе это? – вдруг насторожившись, спросила бабуля.

– Хочу снять жилье, – ляпнула я первое, что пришло в голову.

– Там вроде не сдает никто, – ответила старушенция и пошла своей дорогой.

На подъездной двери был домофон, и мне пришлось ждать, когда из подъезда кто-то выйдет. Не хотелось здесь светиться, но другого выхода, точнее входа, не было. Минут через пять щелкнул замок, и в дверях показалась женщина лет сорока пяти.

– Подождите, не закрывайте, – попросила я ее, потому что, увидев меня, она намеревалась закрыть дверь, не дав мне войти в подъезд. Вот вредина!

– Девушка, а вы к кому? – строго осведомилась она.

– К Рите Мешковой, – сразу же нашлась я.

– А почему в квартиру не звоните? – продолжала допрос дотошная тетка.

– Номера не помню. Знаю, что она на третьем этаже живет, а номер квартиры не помню.

– К Мешковой, говоришь? – Женщина смерила меня недоверчивым взглядом. Я подарила ей самую благожелательную улыбку, и она сдалась: – Ну проходи.

Я зашла в подъезд, поднялась к почтовым ящикам и стала вычислять номер интересующей меня квартиры. Где-то на средних этажах хлопнула дверь, послышались торопливые шаги вниз. Я стала подниматься наверх, чтобы не вызывать подозрений. Мимо промчался какой-то тинейджер, он даже не поднял на меня глаз. Немного подождав и вычислив, в какой квартире живет Мешков, я спустилась вниз и бросила конверт в его почтовый ящик. Там лежала какая-то газета. Вероятно, Игорь Алексеевич еще не вернулся домой. Или он не имел привычки ежедневно заглядывать в почтовый ящик? Плохо, если так.

Внизу хлопнула входная дверь. Мне встретился еще один ненужный свидетель. Теперь это был пожилой мужчина. Он взглянул на меня, но мельком. Когда я вышла во двор, то заметила, что две женщины, с которыми мне пришлось общаться, о чем-то разговаривают. «Спокойно, Полетт, – сказала я себе и неторопливо направилась в арку, – даже если ты показалась подозрительной и той, и другой, это не сможет помешать твоим планам. Главное, чтобы Гоша не позднее завтрашнего утра взял почту и прочитал письмо, иначе он не успеет подготовиться и все пойдет наперекосяк». Почему-то теперь, когда до окончания операции остались считаные часы, я стала нервничать.

Занятие аквааэробикой несколько отвлекло меня от этого дела. Но, возвращаясь из бассейна, я снова озаботилась тем, пройдет ли гладко предстоящая операция. После того как сегодня ночью бомжи выкинули неожиданный фортель, я уже не знала, можно ли верить Никитину. Там на кон были поставлены совсем другие деньги. Да и Мешков мог внести свои коррективы. Дома я поделилась с дедом своими планами и сомнениями. Ариша сказал:

– Успокойся, Полетт, я не вижу никаких причин для беспокойства. По-моему, ты все сделала правильно. А с покупателем вообще попала в самое яблочко. Честно говоря, за этот пункт я переживал более всего. Оказалось, напрасно. Письмо Мешкову тоже написано толково. В нем и про конюха сказано, и про дочь с внуком. Это заставит Игоря выполнять все твои требования. Ты обложила его со всех сторон. В милицию он не сунется, так как по уши в дерьме. Помощника – нет, семья – под угрозой, пусть мнимой, но все-таки угрозой. Обращаться в охранно-детективное агентство Мешков не станет, ведь этим ребятам деньги платить надо. А Игорек из-за копейки удавится. Остается только одно – выполнять требования. Знаешь, Полетт, на сегодня не хватает только одного штриха – надо позвонить Игорю Алексеевичу и спросить, прочитал ли он это письмо. Это усилит общее впечатление.

– Да, ты прав. Но кто будет звонить? У меня голос женский, а у тебя – зрелого мужчины.

– Говори уж прямо, – сказал дед, – у меня голос старика.

– Зрелого мужчины, – повторила я. – К тому же Гоша может тебя узнать. Кроме того, не будем забывать, что наследник Маститого – молодой человек. Конечно, можно обратиться с просьбой к первому встречному, – размышляла я, – но у меня, кажется, есть вариант получше. Пора подключать пятую власть. Пожалуй, я позвоню Антошке Ярцеву. Он должен был сегодня утром вернуться из отпуска.

* * *

Примерно через час в нашей хай-тековской гостиной сидел мой давний приятель, журналист газеты «Горовск сегодня».

– Антон, я хочу поделиться с тобой некоторыми сенсационными сведениями, – начала я, – но прежде выполни одну мою просьбу.

– Полина, это чистейший шантаж, – с улыбкой заметил Ярцев, но тут же поспешил спросить: – А в чем суть твоей просьбы?

– Так, сущие пустяки. Надо позвонить одному человеку, кое-что у него узнать и, возможно, чуть-чуть его припугнуть. У тебя ведь мобильник с анти-АОНом, так?

– Да, – подтвердил Антон. – А кому надо звонить? И почему это должен сделать именно я?

– Нет, ты мне, конечно, ничего пока не должен, это просто мой каприз.

– Каприз, – усмехнулся журналист. – Значит, по-твоему, это так называется? Я понятия не имею, какую информацию ты мне сольешь, но сначала кому-то должен звонить и угрожать... Полина, может, ты хоть намекнешь, какие у тебя появились сведения?

– Сенсационные, – заверила я.

– Понятно. А кого они касаются?

– Эти сведения касаются генерального директора кирпичного завода. Я знаю буквально все о его махинациях, о том, как он уходит от налогов, еще кое-что...

– Заманчиво, – сказал Ярцев, – но боюсь, что я не смогу пустить их в ход. Я уже наслышан от своих коллег о том, что произошло на кирпичном заводе, пока я был в отпуске. Все местные средства массовой информации под жесткой цензурой. Мэр лично наложил табу на все публикации, касающиеся кирпичного завода в целом и его генерального директора в частности. Полина, пойми меня правильно, я не хочу лишиться работы.

– Антон, я тебя не узнаю.

– Я сам себя не узнаю... Но что делать?

– То есть тебя моя информация совсем не заинтересует?