Ждать пришлось недолго. И сообщение оказалось стольневероятным, что он поначалу даже не поверил в его истинность. В то время, какон спорил с прокурором, в палате реанимации снова пришел в себя ИсмаилМахмудбеков. Увидев офицера, сидевшего на стуле рядом с ним и читавшегокакую-то книгу, он усмехнулся.

— Вы меня охраняете или стережете? — спросил Исмаил.

— И то и другое, — не поднимая головы, сказал офицер.

— А где мои люди?

— Они в приемной. Если хотите, я кого-нибудь позову, —предложил офицер.

— Нет. Просто мне нужно знать, как давно я здесь лежу?

— Уже третий день.

— Три дня, — горько сказал Исмаил, — мою дочь нашли? — Ееищут.

— Три дня, — повторил отец, — какой ужас. Где она находитсявсе это время?

Офицеры, дежурившие рядом с раненым, были людьмиподполковника Цапова и примерно знали о ситуации. Поэтому дежурный не сталничего скрывать.

— Она еще жива, и с ней все в порядке, — сказал он, стараясьуспокоить больного.

— Как — все в порядке? — спросил Исмаил. — Где она?

— Первую ночь она провела на даче, где ее оставил врач.

— Сколько ему лет?

— Он пожилой, — понял офицер, — больше пятидесяти. А вторуюночь она провела в доме старика ювелира. А ему восемьдесят, — быстро добавилон, заметив, как дернулся раненый, — вчера вечером мы едва ее не нашли, но онарешила спуститься в метро.

— Спасибо вам, — кивнул растроганный Исмаил. — Если еенайдут, пусть меня сразу разбудят.

— Конечно, — согласился офицер, — мы сделаем так, как выпросите. Не беспокойтесь, я думаю, еще до вечера будут какие-нибудь известия.

— Тогда все в порядке, — тяжело вздохнул Исмаил, откидываясьна подушку.

Он и не подозревал, что в тот момент, когда он произнес этислова, напротив больницы остановилась машина, из котором вышли трое. Они долгои напряженно спорили, показывая в сторону больницы. А затем сели в машину иуехали.

Офицер, которому надоело сидеть без дела, надоело читать,отложил журнал, достал сигареты и вышел из палаты, чтобы покурить. Именно вэтот момент внизу снова затормозил тот самый автомобиль. Из него выскочили ужедва человека. Один встал на колено, положил гранатомет на плечо, прицелился. Онявно умел обращаться с этой опасной штукой. По случайному совпадению в этовремя на улице не было машины, обычно стоявшем под окнами палаты раненого.

Боевики уехали на обед, решив, что ничего не случится, покаони отъедут на полчаса. Они и не подозревали, что за ними следили.

Офицер достал сигареты и зажигалку. Приятно было размятьсяпосле нескольких часов дежурства. Он подмигнул своим напарникам.

— На пляж ходили? — спросил он.

— Еще не успели, — ответил один из них. — Как там твой?

— Пришел в себя, опять нервничает, все дочь свою ищет.

— Ну это и понятно. Я бы тоже искал.

В этот момент боевик нажал на спуск. Лежавший в постелиИсмаил Махмудбеков видел какой-то приятный сон. Он даже улыбнулся. И улыбнулсякак раз в тот момент, когда граната, пробив окно, попала в комнату ивзорвалась. Грохот взрыва был слышен даже в соседних кварталах.

От палаты реанимации почти ничего не осталось. ИсмаилМахмудбеков умер мгновенно. Умер во сне, так и не успев досмотреть свойсчастливый сон.

Боевики Бориса отъехали, а по больнице уже металисьсотрудники милиции и охранники, так и не понявшие, отчего взорвалась палата.

Раненого Стольникова повезли в тюрьму, а не в больницу. Онеще несколько раз просил позвонить подполковнику Цапову, просил разрешениясамому связаться с ним, но его никто не слушал. Ему повезло, что оба раненияоказались не очень тяжелыми. В плече было сквозное ранение, а вот в кистиправой руки застряла пуля, и любое движение причиняло острую боль.

Лишь когда следователь начал допрос, решив взять бандита еще«тепленьким», стало ясно, что Стольников всего лишь отстреливался от напавшихна него бандитов, что подтвердили и сотрудники милиции. А так как пистолет унего был зарегистрирован на законных основаниях, следователю пришлось разрешитьвызвать для Стольникова врача и позволить ему позвонить наконец подполковникуЦапову. Но осмотревшие Стольникова врачи потребовали немедленнойгоспитализации.

Константин приехал сразу, как только получил известие оранении своего бывшего напарника. Он вошел в палату, когда пулю уже извлекли инакладывали повязку. Стольников морщился, ругался. Анестезии не хватало и для«нормальных» больных, она была дорогой, и поэтому на пациентов тюремных ислужебных больниц дорогих лекарств не тратили. В таких случаях кололи всем, чембыло можно.

Цапов ворвался в палату, услышав стоны Стольникова, и сразубросился к нему.

— Что там случилось? — строго спросил он. — Почему онистреляли в тебя?

— Все как обычно, — поморщился Стольников. — Мир неменяется. Кажется, ты был прав. Я вечный идеалист, Костя, верил в мужскуюдружбу.

— Кончай философствовать, — прервал его Цапов, — чтослучилось?

— Мне позвонила Ирада. Она сообщила, что находится у станцииметро «Новогиреево». Вот я и поехал туда. А со мной увязался Кязим. Откуда мнебыло знать, что именно он тот самый сукин сын, о котором мы с тобой говорили.

Он поморщился, оба ранения были не столько опасными дляжизни, сколько болезненными и мучительными. Но все же он рассказал Цапову, чтопроизошло у метро.

После его рассказа они помолчали. Сестра, закончившаяперевязку, с любопытством и уважением посмотрела сначала на Стольникова, потомна Цапова и ушла, не сказав ни слова.

— Кстати, — мрачно добавил Стольников, — эти двое навернякате самые, которые вчера участвовали в нападении на сотрудников милиции.Проверьте показания свидетелей. Можешь считать, что я отомстил за твоих коллег,Цапов.

— За наших коллег, Слава, — сказал подполковник. — Сегодняутром я был в прокуратуре. Они еще раз рассмотрят твое дело.

— Поздно уже, — усмехнулся Стольников, — прошло столько лет.Какая мне от этого польза? Разве что внукам показывать бумажку о реабилитации.Если, конечно, будут внуки.

— Значит, мы были правы, — негромко подвел итог Цапов, —нападение на дачу, исчезновение девушки, засада на складах — все это звеньяодной цепи. А у меня тоже новости не очень приятные. Я же сказал, что был впрокуратуре.

— Что случилось?