Небритого перебил чей-то крик:

– Лучшего хранения, чем сейчас, найти невозможно! И нечего больше воду в ступе толочь! Сохранить! Вот наш главный тезис!

Небритый кивнул.

– А я предлагаю завершить совет принятием решения, запротоколировать его, так сказать. Так и написать: “Члены расширенного совета считают невозможным поездку тела на празднование Нового года и поручают председателю совета довести это мнение до сведения народа и начальства!”

В зале все заговорили одновременно. Председательница с мольбой повернулась к дантисту, тот встал, неторопливо подошел к трибуне, отодвинул небритого, широко улыбнулся в зал.

– Я тоже со всеми согласен. Все выступления были профессиональны, точны и безапелляционны. Но как же вы, господа, не поймете? Ей-богу! Это же проще пареной репы. Если вы за это проголосуете, – он выдержал эффектную паузу, – это автоматически означает, что она уйдет вообще! – Тут воцарилась тишина. Лицо дантиста выражало скорбь. – Уйдет навсегда! И это совершенно точно.

Кто-то начал кричать, на него зашикали, и зал стих. Все затравленно смотрели на дантиста. Он поправил платок в кармане пиджака.

– Мы должны сегодня принять меры, которые гарантируют сохранность. Первое, – в зале опять зашумели. – Подождите! Первое – Клинический центр микрохирургии, который, несмотря на собственную скромность, действительно разработал уникальную операцию, и эта уникальная технология, и есть гарантия. Второе – все тщательно продумав, мы вполне можем обеспечить сохранность тела и в дороге, и в гостях. Мы же перевозим тело в капсуле… Ну перестаньте же перебивать! Я же вас не перебивал. Перестаньте! Я имею право так говорить, потому что я вас всех выслушал. Я со всеми согласен, но подумайте о том, о чем я сказал. И третье – мы обязаны осмотреть всю дорогу от дома до места празднования Нового года и посмотреть, нет ли там каких-то опасных моментов. Если они есть – оперативно их устранить. Или исправить всю эту дорогу. Мы уже думали о том, как все это проделать. Но вы кричите – нет! Ничего не готовы принять! И если вы за то, чтобы она ушла, – голосуйте сегодня против.

Председательница добавила:

– Голосуйте, голосуйте.

В зале поднялся невероятный шум. Многие застучали ногами по полу. Среди реплик ясно прозвучала одна:

– Если решение все равно будете принимать вы, то почему вы всех нас пригласили?

Дантист откинул голову назад и тряхнул волосами.

– Я готов пойти под суд! Я этого не боюсь. Опыт говорит о том, что я прав! А вы просто плохо знаете, что происходит!

– И не хотите знать, – поддакнула председательница.

Но дантист не нуждался в ее поддержке.

– Я думаю, что теперь уже высказались все. Предложения прозвучали: одно – голосовать за, второе – против. Какие будут…

В зале опять зашумели. Председательца нахмурила брови.

– Мы собрались сегодня здесь, потому что надеялись вместе с вами рассмотреть предложения, но большинство даже не захотели их выслушать. И сейчас, чтобы прекратить эту безобразную свалку, до которой мы все равно докатились, прошу всех сесть на свои места. Выключите, пожалуйста, весь свет!

В зале стало абсолютно темно, только пунктиром светилась подсветка в проходе. Где-то включился мотор, легко тряхнуло пол, задник сцены раздвинулся, открывая яркий проем, и вместе со светом в зал по вмонтированной в потолок монорельсе вползла огромная капсула. Прозрачная, она сияла лиловым, и в ней, в состоянии относительного покоя, раскинув руки и согнутые в коленях ноги, парила женщина. По шевелению волос было понятно, что тело находится в жидкости. Глаза женщины были закрыты, никаких трубок, обеспечивающих ее дыхание, видно не было, но при этом было совершенно очевидно, что она жива. Белая кожа сияла нежным румянцем, полны и свежи губы, казалось, она может проснуться в любую минуту, но женщина продолжала безмятежно спать. Женщина была настолько совершенна, что казалась искусственной. Капсула поворачивалась вокруг своей оси, и каждый сидящий в зале мог подробно ее рассмотреть. В зале стояла полная тишина, никто не смел шевелиться. Капсула так же медленно въехала обратно, задник закрылся, через несколько секунд затих невидимый мотор и в зале включили свет. Все сидели растерянные, будто сначала им раздали подарки, но тут же отобрали, так и не дав полюбоваться. Председательница встала и, довольная произведенным эффектом, медленно произнесла:

– Я вам честно скажу, если будет принято то решение, на котором вы все настаиваете, я уйду в отставку и говорю об этом совершенно спокойно. Поймите, мы здесь не для того, чтобы заниматься кликушеством, орать: нет, нет, нет! Мы здесь для того, чтобы найти решение.

– Сколько вам за это обещали? – спросили с галерки.

– Прекратите, наконец! – председательница устало подняла к глазам свои записи. – Конструктивных предложений здесь было два, больше пока не было. И оттого, что вы все сейчас начнете что есть силы повторять “сахар, сахар, сахар” – слаще жизнь от этого не станет, уверяю вас. А вот если вы хотите в один прекрасный день тело здесь не застать, вот тогда…

Дантист решительно подхватил:

– А я вам обещаю, что доведу до сведения правительства весь наш разговор. Но еще раз говорю: подписывать приговор себе и ей не стоит!

– Конечно! – Председательница улыбнулась. – Все идет под запись! И, естественно, все получат распечатки. Все под ними распишутся. И кто угодно может с ними при желании ознакомиться.

– Голосовать против – нельзя, я вас уверяю. Давайте лучше отложим. Это не последняя встреча. Я думаю, мы в конце концов придем к разумному решению. А на сегодня давайте закончим.

– Да, да! Давайте заканчивать.

– Тогда нужно, чтобы распечатки получили все присутствующие! А не каста приближенных.

– Приближенных к чему?

– Вы сами знаете к чему!

– Прекратите! Да как вы смеете! Вот увидите, если я уйду, в каком бардаке вы здесь останетесь!

– Незаменимые управляющие существуют только в диктатурах.

– Да как вы…

От этих криков я и проснулась. Часы показывали ii: 11. Из окна было слышно улицу – шум автомобильных моторов, орущих детей и сирену скорой помощи. Зазвонил телефон, и я чуть не свалилась с кровати, пока искала его в складках простыней. Подруга начала энергично:

– Ну че? Ты где?

– Мне сон приснился. Знаешь, такие сны бывают, четкие, реальные, полные деталей и всяких подробностей. Засасывают тебя с головой, а потом ты долгое время не понимаешь, где правда, а где сон.

– Ну, и о чем сон?

– Там было такое собрание, на котором сумасшедшие врачи обсуждают сохранность моего тела. Что с ним делать дальше, чтобы оно не старело.

– Ничего себе!

– Просто чуть не до драки дошли все эти хирурги и дантисты.