(«Священники должны судить о мирянах, а не миряне о священниках. Но, однако, каких судей ты просишь, пусть он скажет»). Палладий, как видно из деяний, в тот момент уже утратил способность адекватно отвечать на задаваемые вопросы.

Ввиду данного обстоятельства св. Амвросий решил перейти к завершающему этапу заседания, предполагающему осуждение обвиняемых как еретиков. Без промедления он объявил Палладия лишенным священства и кафедры на основании того, что он ожидает мирского суда, отказывается осудить арианскую доктрину, отрицает Вечность Сына Божия и прочие православные догматы. Кроме того, он провозгласил анафему Палладию. Вслед за этим анафема Палладию грянула от всех присутствовавших православных епископов[538].

Процедура наказания, зафиксированная в деяниях Аквилейского Собора, очень выразительна, и заставляет рассмотреть ее с трех точек зрения. Во-первых, Палладий подвергся на Аквилейском Соборе со стороны св. Амвросия Медиоланского и всех поддерживавших православную веру епископов в каноническом отношении двойному наказанию, сочетавшему depositio – низвержение из епископской степени, и excommunicatio – отлучение от Церкви, знаменованное провозглашением анафемы. Данная форма церковного прещения представляет собой самую тяжелую каноническую poena – кару. Как справедливо указывал знаменитый православный канонист епископ Никодим (Милаш), «духовное лицо, подпавшее под это наказание, подвергается не только… последствиям извержения, но подлежит после того и отлучению, налагаемому на преступных мирян, т. е. лишается на более или менее продолжительное время церковного общения с верными в молитвах»[539]. Данное наказание обычно использовалось в каноническом праве Церкви как мера, состоявшая из двух этапов: вначале следовало извержение, а затем, в случае игнорирования этого прещения наказанным, следовало его отлучение от Церкви, с возможностью дальнейшего оставление его светской власти для усмирения. Именно в таком виде подобная каноническая кара присутствовала в двадцать восьмом каноне из числа собрания, известного как «Canones apostolorum», а также в четвертом и пятом канонах Антиохийского Собора 341 г., направленных тогда против св. Афанасия Александрийского. Однако, как явствует из отлучительной речи св. Амвросия, а также из дальнейших суждений в отношении Палладия, высказанных вслед за св. Амвросием Медиоланским и Валерианом Аквилейским почти каждым из православных участников заседания[540], Палладий подвергался самой тяжелой канонической каре – одновременному извержению и отлучению. Вероятно, впервые на Аквилейском Соборе подобное наказание оказалось столь явно выражено по отношению к еретику.

Впоследствии только через несколько столетий на Востоке при императоре Юстиниане II Трулльский Собор 692 г. первым каноном установит в качестве обязательного подобное наказание для клириков-еретиков: ариан, несториан, монофизитов, оригенистов и монофелитов, что, по-видимому, будет вызвано той опасностью, которой грозили для Византийской Церкви «императорские» ереси. На Западе подобное двойное наказание через извержение и отлучение не получило распространения, что во многом объясняется особым восприятием в каноническом латинском сознании статуса клирика, выразившимся в формировании в Средние века богословского учения о character indelebilis sacerdotii (неизгладимом характере священства). Данные представления заставляли западных канонистов относиться к извержению, а точнее к depositio (низведению со степени), как к достаточно тяжелому наказанию, делающему ненужным дополнительное отлучение, притом что низведенный со степени клирик, исходя из учения о character indelebilis, потенциально сохранял свой клерикальный титул, будучи лишен лишь актуальных для этого титула обязанностей и привилегий. Данные воззрения, немыслимые для византийских канонистов, приводили к тому, что отлученные епископы нередко продолжали совершать рукоположения клириков. Именно эту практику будет категорически запрещать в конце XI в. папа Урбан II на Соборе в Пьяченце, допуская, впрочем, признание рукоположений, совершенных епископами, отлученными от священства не из-за греха симонии, а в качестве допустимого икономией снисхождения[541].

Во-вторых, карательная процедура, осуществленная Аквилейским Собором в отношении Палладия, представляла собой прещение, налагаемое экстраординарно; положение св. Амвросия осложнялось тем, что Палладий мог быть осужден исходя из 9 канона Антиохийского Собора 341 г., который являлся логическим продолжением 4 канона I Вселенского Собора, либо провинциальным синодом местного митрополита в Паннонии, либо Вселенским Собором или же папой Дамасом как верховным арбитром церковных дел на Западе, претендовавшим к тому же на подобную роль и на Востоке.

В данной связи закономерен вопрос о полномочиях Аквилейского Собора и св. Амвросия как его руководителя. Очевидно, что Аквилейский Собор был задуман и сторонниками Палладия и императором Грацианом как Вселенский Собор, альтернативный Константинопольскому Собору, осуществленному под руководством императора – соправителя Феодосия. Однако для св. Амвросия, сумевшего склонить к тому и Грациана, Собор должен был стать, как уже было указано, не Вселенским, а исключительно Собором западных православных иерархов, направленным против паннонских ариан, без всякого участия в нем восточных епископов, нестойких в исповедании никейской веры. Вероятно, для Амвросия стало ясно, что как только Палладий и Секундиан окажутся в Аквилее перед Собором западных омоусиан, они сразу же откажутся признать за ним какую-либо компетенцию в вероучительных вопросах и власть над собой. Поэтому, чтобы Аквилейский Собор действительно получил канонические полномочия осудить Палладия и Секундиана – епископов далеких паннонских городов – экстраординарно, Амвросию было необходимо заручиться поддержкой папы Дамаса и выступить в качестве его представителя.

В начале данного рассмотрения уже было указано, что отношения папы Дамаса и Аквилейского Собора складывались непросто. На Соборных заседаниях не было ни одного епископа из центральной или южной Италии, не было архиепископа Равенны, присутствие которого могло бы свидетельствовать о папском благословении. В довершение всего Собор не принял епископа Леонтия, оправданного приговором Дамаса, продемонстрировав тем самым свою явно излишнюю самостоятельность. Однако, определенные обстоятельства позволяют считать, что св. Амвросий, опиравшийся в процессе аквилейских заседаний летом 381 г. преимущественно на каноническую поддержку галльских епископов нарбоннских и вьеннских диоцезов – неслучайно Аквилейский Собор направит именно этим епископам Соборный декрет с отчетом о свершившихся деяниях, – а также на императора Грациана и его рескрипт, перед решающим заседанием 3 сентября все-таки сумел заручиться поддержкой папы Дамаса против Палладия. Об этом определенно и ясно свидетельствует сам Палладий в упоминавшейся апологии, написанной им после Аквилейского Собора, хотя подобная констатация сообщала приговору аквилейских отцов каноническую силу и власть над Палладием, пусть даже только в глазах православных омоусиан, что прямо противоречило интересам палладиевской партии.

Как писал он, осужденный, обращаясь к Амвросию:

«…Cum nec tu, Ambrosi, iudex esse, nec conspiratio tua in duodecim isdemque uicinis et similiter impiis consistens concilii nomen posset habere, dic nobis qua auctoritate etiam a Damaso missas, quibus aliorum praesentia ab eo excusabatur, tres epistulas tibi ipsi tuisque per temetipsum recitandas duxisti, cum utique si tu iudicis personam habere potuisses, non per temetipsum epistulam legisses, ne iudicis auctoritatem officio deinceps ministri. Sed et si concilium quod dispositum erat fuisset impletum, inter ceteros etiam ipsum Damasum ut unum ex multis, si