Митаннийцы кинулись на ассирийцев. Наемникам пришлось спешно отступать. Но вот в толпу вклинились ратники из Кадеша. Они напористо и неустрашимо оттеснили всех жаждущих богатства. Кто думал воспротивиться – тут же хладнокровно убивали. Фазарука еще долго отбивался, пока не ослаб от ран. Его схватили и потащили к Тушратте.

Властитель могущественной Митанни грозно выгибал брови, оглядывая каждого пленного. Его взгляд остановился на Фазаруке.

– Эй, собака, ты умеешь говорить на хурритском? – с презрением спросил он.

– На языке шакалов не разговариваю, – ответил Фазарука по-хеттски.

– Как ты смеешь дерзить повелителю вселенной! – прорычал один из военачальников, занося над ним меч.

– Подожди! – остановил его Тушратта, – еще успеешь отрубить эту глупую башку, в которой вместо мозгов птичий помет, – затем снова обратился к пленнику, но уже по-хеттски: – ты командуешь тысячей?

– Нет, я простой воин, – соврал Фазарука.

– Врешь! – подскочил на месте Тушратта. – Откуда у простого воина плащ тысячника и такой богатый пояс? Отвечай: где Суппилулиума?

– Погиб в бою. Твои головорезы только что изрубили всю хеттскую армию, – продолжал бессовестно врать Фазарука.

– Властитель! – к Тушратте подбежал один из военачальников. – Там было не больше сотни хеттов – остальные исчезли. Их лагерь пуст.

– Как! Как они могли уйти? – взревел повелитель вселенной, топая ногами и дрожа от бешенства. – Их обложили со всех сторон!

– Властитель! Войско Хальпы уничтожено. Их лагерь разгромлен.

Тушратта чуть не задохнулся от гнева. Не зная, на ком сорвать зло, он кинул свой грозный взор на ухмыляющегося Фазаруку.

–Ты смеешься? Надо мной? Сейчас тебе станет не смешно! Эй! – крикнул он палачу. – Вырви этой скотине лживый язык. Потом отрежь уши и выдери ноздри. После можешь отделить голову от тела.

– Позволь попросить, о великий из великих. – Из темноты появился высокий худой человек. Фазарука узнал в нем Ибиссаху. Его маленькие, глубоко посаженные глазки светились злорадным огнем. Густую нечесаную бороду прорезал довольный оскал. – Разреши мне, недостойному, вмешаться в судьбу этого несчастного выродка.

– А что с ним тянуть?

– Он – важная персона, жезлоносец лабарны.

– Вот как! – удивился Тушратта. – Ну что, свинья, теперь моя очередь смеяться. – Тушратта довольно потер руки, – Радуйся! Тебя казнят публично в Вашшуканни.

– Солнцеподобный, – смиренно попросил предатель, – позволь пока оставить его в живых. У любящего тебя, почтенного Иссихассы с ним личные счеты.

– Ну, если он так важен для Иссихассы – забирай эту падаль, – разрешил щедрый властитель.

Фазаруку и других пленных увели. Тушратта обернулся к своим военачальникам и, тряся перед ними кулаками, заорал:

– Где они могут быть? Куда подевались?

– Великий властитель в ярости. Что так расстроило несокрушимого полководца?

К нему величественно, без спешки подошел высокий человек в белой длинной одежде жреца Йота. Бритая голова с вздернутым подбородком гордо сидела на широких плечах. В узких бесцветных глазах притаилась змеиная мудрость. Узкие губы еле раздвигались, когда он произносил слова спокойным, но громким голосом с легким южным акцентом жителя Та-Кемет. Никаких украшений, только медное ожерелье, да перстень с изображением крылатого солнца.

– Мудрейший, – посетовал Тушратта, – Суппилулиума воюет не по правилам. Вечно хитрит, всадники его нападают из засады. Теперь, вместо того, чтобы сражаться – он исчез. Где его теперь искать?

– У тебя свои правила, у него – свои, – ответил жрец Йота. – Он решил сохранить армию и, наверное, сейчас движется к горам. Ты намерен преследовать хеттов до самой Хаттусы?

– Ну что ты, мудрейший, – вздохнул Тушратта. – У меня не осталось колесниц, армия потрепана. Мне надо собраться с силами. Чтобы идти на Хатти, надо основательно подготовиться.

– Тогда нельзя упускать Суппилулиуму, пока он по эту сторону Бычьих гор.

– Но мои войска перекрыли все дороги.

– Суппилулиума оказался хитрее, чем ты думал. Он повел армию в противоположную сторону, затем, обогнул холмы и оставил все твои посты за спиной. Сейчас движется к перевалу. Я бы поступил так же.

– Его надо догнать! – заволновался Тушратта. – Эйя, пошли вперед колесницы из Кадеша. Они настигнут его быстрее, чем мои лентяи. Я хочу привести этого наглого Суппилулиуму в Вашшуканни в цепях.

– Я выполню все, как ты прикажешь. Отряд Кадеша в твоей власти, – поклонился жрец Йота. Глаза его сверкнули холодным огнем, и он тихо добавил: – Но помни, солнечный правитель Эхнэйот ждет от тебя только побед.

***

Хеттское войско переправлялось по шаткому мостику через расщелину, в глубине которой бурлил горный поток. Суппилулиума бросал беспокойный взгляд, то на воинов, то на бледнеющее небо с исчезающими звездами, то на дорогу, на которой может появиться погоня. Цула подбежал к повелителю и с тревогой произнес:

– Мост не такой уж прочный. Ты бы перешел на ту сторону.

– Сколько воинов осталось на этом берегу? – спросил повелитель.

– Не больше тысячи.

Не успел Цула окончить фразу, как раздался треск. Мост накренился. Быстрое течение подхватило упавших людей, закружила в пенящихся водоворотах.

– Всем назад! – закричал повелитель. Крепи мост! Скорее!

Вдруг до его слуха долетел неясный шум. Это не плеск водопада, а что-то другое. Из-за холма вынырнули колесницы, следом бежала пехота.

– В строй! – скомандовал Суппилулиума. – Отходи за камни.

Сели и паводки оставили по берегам множество валунов. Хетты отступили за гряду камней. Остатки войска выстроились в шеренгу и приготовились к бою. Колесницы не могли подъехать близко и развернулись перед камнями. Лучники попробовали обстрелять хеттов, но безрезультатно. Оставалось ждать подхода пехоты. Тем временем мост пытались восстановить. Крепили всем, чем могли. Рвали плащи на веревки, и подвязывали бревна.

– Эх, еще бы немного, и мы бы успели, – с сожалением произнес Цула.

Подоспевшие копьеносцы Кадеша сомкнули высокие щиты и плотной стеной надвигались на хеттов. За спинами показалась раззолоченная колесница, запряженная двойкой белых стройных коней. На ней стоял Тушратта и Эйя.

– Погибнем здесь, но не сдадимся! – воскликнул повелитель, оглядывая своих преданных храбрых воинов, затем он крикнул на хурритском властителю Митанни: – Эй, трусливый пес, которого зовут Тушраттой, выходи со мной биться один на один. Принимай вызов, если ты настоящий мужчина, а не кастрированный евнух.

– Взять живым того крикуна! Я его сам кастрирую, – громко приказал Тушратта, побагровев от злости.

Цула покачал на руке копье, взвешивая, и с сомнением произнес:

– Нет, не докину. Тяжелое. Дай свое.

Он взял у одного из мешедей более легкое копье, широко размахнулся и с громким выдохом метнул оружие. Копье взвилось высоко в воздух и, пролетев приличное расстояние, ударило в спину коня прямо перед Тушраттой. Животное забилось в агонии с переломанным хребтом. Властитель Митанни чуть не упал от страха на дно колесницы. Но Эйя, стоявший рядом, даже не дрогнул. Он, лишь беззвучно рассмеялся и