что был троечником и невеждой, а Петрова отличницей. К тому же она с детства была вся в искусстве. Теперь Петрова замужем за руководителем молодежного студенческого театра Чапыгиным. Поговаривают, что он бьет ее и живет на деньги ее родителей. Похоже, что Истомин ради Петровой и приезжает на эти встречи. Он прекрасно замечает ее глаза, исполненные раскаянья и муки и наслаждается торжеством. Несколько раз они выходят вместе покурить, возвращаясь каждый садится на свое место, но у Петровой все ниже опускаются плечи, а у Истомина все выше задирается выбритый подбородок, спрыснутый английским одеколоном.

Здравствуй, взрослая жизнь, черт бы тебя побрал!

Глава 26. Товарняки и Коновалов

На первый экзамен в университете – сочинение – я опоздал, к тому же пришел без ручки. Высокий лысый дядька в черном строгом костюме и лицом, словно сделанным из пожелтевшей слоновой кости (Автономыч, как его уважительно называли, замдекана), сделал мне выговор, но ручку отыскал и нашел мне место. Я выбрал тему «Почему я решил стать журналистом?»

Готовился я к экзаменам своеобразно. Мы с Коноваловым Сашкой сразу после школьных выпускных отправились в путешествие в Крым – на товарных поездах. С собой я забрал учебник по русскому языку.

Родителям сказали, что идем в поход по Ленинградской области вместе с учителем физики.

Некоторый опыт перемещения на товарниках у нас с Сашкой уже был. Главное тут найти подходящий вагон типа «башмак» (открытый сверху, но с бортами), желательно с грузом, не представляющим ценности (чтоб охрана не проверяла). Но для начала нужно найти правильный состав. Первая попытка добраться до Москвы от станции «Сортировочная» была неудачна. Сверившись с картой, мы через полсотни километров поняли, что едем на север. Пришлось возвращаться на электричке. На этот раз мы, отыскав состав «под парами», подошли к машинисту и спросили: «Куда путь держите? Не в Москву ли?» «В Москву», – ответил молодой машинист, улыбаясь. Кажется, он все понял.

На подмосковную сортировочную мы прибыли рано утром. Ночью я стоял на каком-то деревянном ящике, смотрел на пробегающие в сумерках поля и перелески, и в моей душе вместе с ритмичным грохотом и лязгом колес счастливым набатом звучал Гимн новой необыкновенной жизни! Она уже началась!

Путешествие было ошеломляющим! До Крыма мы добирались четыре дня. От Москвы до Тулы, от Тулы до Орла, от Орла до Курска… После Москвы, до которой мы докатились почти без остановок, каждые двести километров на сортировочных приходилось менять состав, иначе можно было застрять на станции надолго. Мы быстро набирались опыта. За минуту собирали рюкзаки, выпрыгивали из вагона, находили сформированный состав, который уже стоял «под парами» на старте, дожидаясь сигнала светофора, уточняли у машиниста в окошке маршрут (все машинисты улыбались почему-то), бежали вдоль вагонов в поисках подходящего, запрыгивали с вещами и деловито раскладывали утварь – спальные мешки, еду, керосиновый «Шмель». Хорошо, если подфартило и в вагоне были удобные деревянные ящики или доски, но иногда приходилось спать и на трубах крупного калибра, скатываясь с них ночью, то в одну, то в другую сторону. Случалось и сидеть, зажатыми между ящиков, и стоять на швеллере или других железяках, обмазанных солидолом. Всякое было…

На случай задержания органами правопорядка у нас с Сашкой была запасена легенда – сами мы не местные, из Ленинграда, путешествуем, отстали от поезда, деньги потеряли (украли), добираемся домой на перекладных, вот наши комсомольские билеты и так далее. Мол, не откажемся и от денежной помощи, «только и сами справимся». Забегая вперед, признаюсь, что под Курском нас-таки заметили с железнодорожного моста и сняли с поезда: легенда сработала, хотя вышла некоторая неувязочка с направлением движения. Никто не захотел тратить на нас время и деньги, мы чистосердечно каялись и хныкали, и хмурый железнодорожник в привокзальной пристройке, постращав для виду, отпустил нас на все четыре стороны.

Больше всего мы проторчали в Харькове. Сначала никак не могли найти сортировочную, потом нужное направление. Сашка сломался. «Больше не могу. Возвращаемся». Я и сам был на подходе. Спали мы последнее время не больше четырех часов в сутки, ели тульские пряники, закусывая их килькой в томате, пили, что придется. Но отступить перед последним решительным броском я не мог.

Закипающий кризис загасили вермутом. Пили на вокзале, закусывали жареными пирожками с капустой. Там же к нам прилипла веселая девчонка в коротенькой юбчонке по имени Наташа. Она была готова ехать с нами не только в Крым, но и на Камчатку. Выпив вина, она стала заигрывать с Сашкой, разбудив в моем сердце ревность. Однако убедившись, что вино выпито, денег в обрез, а мы не проявляем инициативы, Натуська пропала, слава Богу!

Наконец, повезло и надолго. Нужный поезд нашли, к тому же в вагоне были сухие теплые доски. Жизнь налаживалась. Юг приближался. В Курске вишня была еще зеленая, в Славянске черешня вдоль пути была розовая, в Мелитополе она покраснела. Вокруг раскинулась рыжая степь и солнце палило в упор, как из лазерной пушки. Я обгорел, но был доволен – на лице были явные доказательства, что до «югов» мы-таки добрались. Где-то под Таганрогом слева распахнулась морская гладь и мы восторженно прокричали: «Ура!» Потом, во время долгой остановки, в вагон заглянул молоденький машинист и предупредил нас, чтоб мы не высовывались: «Сейчас поедем через мост. Там провода низко висят, под высоким напряжением, не вздумайте высовываться – схлопочете две тысячи вольт. Останется лишь пепла горсточка».

Спасибо тебе, добрый человек! Непременно высунулись бы, еще и сплясали бы на высоких кладках досок – интересно же! Замечательный случай, когда вроде бы незаметно, буднично, прозаически ангел-спаситель спустился с небес и спас нам с Сашкой жизнь! А поблагодарили мы его за это лишь много лет спустя, когда вспоминали за рюмкой вина былое, размышляли о фатализме, о превратностях судьбы и вдруг ясно осознали, что должны были давно покоится в могиле, если бы тогда молодой машинист не посмотрел в нашу сторону в нужный момент или поленился вылезти из кабины, чтоб предупредить нас о смертельной опасности.

От Симферополя до Севастополя товарники не ходили, поэтому теплым крымским вечером мы пересели на электричку. Уже в полной темноте я разглядел проплывающие мимо пирамидальные фигуры кипарисов и вдали —черные контуры гор.

В Севастополе мы сели в первый попавшийся пустой троллейбус. К нам подошла молодая пара – матрос и красивая улыбчивая девушка. Спросили откуда мы и куда. А потом предложили у себя переночевать.

Такой вот был волшебный вечер. Такой была награда