В целом же на русско-германском фронте воцарилось относительное затишье. Чего не скажешь о штабах и тыловых службах, которые усиленно занимались накапливанием сил и средств для предстоящих крупных операций. В частности, увеличивалось число станковых пулеметов до 16 на полк. Для этого использовались и трофейные австрийские Шварцлозе и германские Максимы, переделанные под русский патрон. В каждом полку помимо штатной пулеметной команды создавалась одна-две нештатные, так что во многих полках стало 30 пулеметов. В два раза возросли поставки в войска 6-дюймовых орудий и снарядов к ним. Пехоту Северо-Западного фронта начали полностью перевооружать японскими винтовками. Увеличились поставки продовольствия, особенно консервированных продуктов. Ручными гранатами вооружались не только гренадерские, но все пехотные полки. Русский солдат примерил на себя и стальную каску. Боевые и запасные полки исправно получали новое пополнение из «неисчислимых», как считали союзники, людских резервов России.

Эта байка о «неисчислимых» резервах в начале 1916 года начала обсуждаться на самом высоком уровне в штабах союзников. Союзники требовали все новых и новых пополнений, в том числе и отправки русских солдат на Западный фронт. Требования даже стали принимать угрожающей характер. Россию предупреждали, что поставки вооружения могут быть приостановлены. И это при 100 % их предоплате! Между тем Россия начала уже призывать призывников 1918 года, а, например, Франция ограничивалась призывниками 1916 года. Но миссия сенатора Думенка, о которой мы уже говорили, приносила свои плоды. Русские войска готовились к отправке во Францию, но единой, боевой единицей со своим командованием и вооружением. Слава Богу, удалось избежать хотя бы участи сенегальцев, алжирцев и прочих французских колониальных частей. За два первых зимних месяца были сформированы и отправлены на Запад 3 особые бригады. До конца года намечалось сформировать еще 6 бригад. 1-я бригада генерала Лохвицкого через Сибирь, Дальний Восток, Индийский океан, Суэц только к весне доберется до Марселя. 2-я бригада генерала Дитерихса через Архангельск, Ледовитый и Атлантический океаны высадится в Шербурне и через всю Францию отправится на Солоникский фронт. 3-я бригада генерала Марушевского, высадившаяся также в Шербурне, соединится с бригадой Лохвицкого в 1-ю русскую дивизию под командованием последнего. Эта дивизия очень скоро покроет себя заслуженной славой. Французский обыватель с первых минут, как только сапог русского солдата вступил на марсельскую землю, влюбится в невиданных доселе бодрых, веселых, прекрасно вооруженных и экипированных чудо-богатырей. О том, как они воевали, можно прочитать хотя бы в мемуарах «красного графа» А. Игнатьева или будущего министра обороны СССР маршала Р. Малиновского. Тот воевал простым солдатом именно в этих войсках. До сих пор историки спорят о том, стоило ли Алексееву формировать эти бригады, набирая лучших солдат из различных частей, к тому же внешне привлекательных. Не лучше и проще бы было брать уже готовые, обстрелянные формирования? Мне кажется, Алексеев прав. На Запад он отправил не просто опытных фронтовиков, но визитную карточку всей русской армии.

Между тем, как мы помним, 21 февраля завертелась Верденская мясорубка. Тут же представитель Франции в русской Ставке передал просьбу Жоффра соблюдать договоренности Шантильи, обязывающие в данном случае Россию прийти на помощь атакованному союзнику. Жоффр просил: «Произвести на противника сильное давление с целью не дать ему возможности увезти с фронта какие-либо части и лишить его свободы маневрирования». 24 февраля на экстренном совещании главнокомандующих русскими фронтами в Ставке принимается решение о проведении наступательной операции левым флангом Северо-Западного и правым флангом Западного фронтов. На Северо-Западном фронте 5-я армия должна была наступать от Якобштадта на Паневеж, а 1-я армия содействовать Западному фронту. На Западном фронте ударной назначалась правофланговая 2-я армия для удара на Свенцяны – Вильно. Наступление готовилось более чем спешно, конечно, не хватало сил и средств для создания необходимого перевеса сил над обороняющимся противником. Русская Ставка могла подготовить к атаке порядка 8 корпусов, которым противостояли 6 германских корпусов, к которым, по признанию Людендорфа, в течение всей операции спешно подвозились подкрепления. К тому же у нас не было обязательного для такой операции превосходства в артиллерии. Более того, в тяжелой артиллерии германцы имели громадное преимущество. К тому же предстояло наступать в озерно-болотистом районе в весеннюю распутицу пехоте зачастую по колено в воде. Артиллерия при стрельбе просто тонула. К тому же атаковать предстояло глубоко эшелонированную оборону примерно такой же степени защиты, как и Западном фронте, то есть – многополосная, колючая проволока, железобетонные огневые точки, укрытия и т. д. Мы с вами знаем, как тяжело было прорывать такую оборону на Западе даже при огромном артиллерийском превосходстве, например под тем же Верденом. Ну и какие могли быть надежды у наших армий на успех? Скажем прямо, никаких. Если говорить уж совсем откровенно, решалась одна задача – втянуть немцев в кровопролитное сражение с целью недопущения оттока их сил под Верден. Что и произошло.

«5 марта, – пишет А. Керсновский, – началось десятидневное побоище, известное под именем “Нарочского наступления”. Корпус за корпусом шел на германскую проволоку и повисал на ней, сгорая в адском огне германской артиллерии. Наша слишком малочисленная и слабая калибром артиллерия, вдобавок чрезвычайно неудачно сгруппированная, оказалась беспомощной против бетонных сооружений, войска увязали в бездонной топи. Полки Плешкова и Сирелиуса (командиры атакующих группировок. – С.К.) были расстреляны у проволоки и на проволоке. 1-й Сибирский корпус прорвал было железной грудью мощные позиции 21-го германского корпуса, но, не поддержанный, захлебнулся в своей крови. Небольшой успех был только в группе генерала Балуева, где 8 марта 5-й корпус выбил немцев из Постав. Беспросветная бойня шла во 2-й армии до 15 марта, пока, наконец, Ставка не приказала прекратить ее… На Северно-Западном фронте генерал Куропаткин произвел 8 марта ряд безрезультатных наступлений». Приведу отрывок из воспоминаний участника тех событий Е. З. Барсукова: «Кто же виноват в кровавой мартовской неудаче? Повторяем: все, и чем выше, тем больше… Меньше всех виноваты войска. По телеграфу передается войскам категорический приказ: “Укрепиться, окопаться на захваченных участках и удержаться во что бы то ни стало”. А войска стоят под огнем по колено в воде и, чтобы хоть немного передохнуть, складывают трупы немцев и на них садятся, так как окопы полны воды. К вечеру войска начинают промерзать; вдобавок ко всему к ним заползают раненые, изуродованные, неперевязанные, страдающие, стонущие – эвакуация раненых была плохо организована, о них мало заботились. И все это не один-два дня, а в течение 10 дней операции! Нужны были поистине исключительные качества русского солдата, чтобы, несмотря на такие тяжелые усилия, продолжать бой». Мы потеряли по разным данным от 70 до 80 тысяч человек, но это не значит, что шло одностороннее избиение наших войск. Немцам досталось крепко, если уж сам Людендорф сознался, что вся их оборона висела на волоске, несмотря на прибывающие из Германии резервы: «Всеми овладело напряженное беспокойство о дальнейшем. Русские одержали в озерной теснине успех, который для нас был очень болезненным». Русский солдат не посрамил земли русской. Чего не скажешь и военачальниках. Оба командующих фронтами Эверт и Куропаткин настолько пали духом, что говорить с ними о наступательных операциях, по крайней мере в ближайшее время, стало невозможно.