И все-таки, несмотря на бесспорную неудачу, следует помнить – ни одна немецкая дивизия не была снята с русского фронта и отправлена под Верден в самый критический для немцев момент наступления. Более того, именно в это время немцы и прекратили атаки под Верденом. Так что свои обязательства перед союзниками Россия выполнила в полной мере. Удивляет другое. Если наша помощь летом 1914 года на Западе оценена по достоинству, то спасительную для них жертвенность Нарочского наступления французы и англичане не заметили и не замечают до сих пор. Как тут не согласиться с А. Керсновским: «Ни один германский батальон не был перевезен из России под Верден. Русским армиям это обошлось в полтораста тысяч человек (явное преувеличение. – С.К.) – больше, чем к тому времени пало под Верденом французов… В своем обстоятельном труде “Верден”, вышедшем 13 лет спустя, маршал Франции Петэн не нашел ни одного слова памяти этих солдат и офицеров. Более того, поместив в 1929 году в известном еженедельнике “Иллюстрация” очерк Верденского сражения, маршал Петэн и здесь игнорировал кровавую русскую жертву и подчеркнул, что французская армия первую помощь получила только три месяца спустя начала Верденского сражения, в мае, и что эта помощь пришла… “от доблестного сопротивления итальянских войск австрийским атакам в Тироле”. Почему именно от итальянских войск в Тироле, а не от японских пожарных или португальских бойскаутов – маршал не указывает». Нет слов, обидно Керсновскому, обидно нам, но сколько уж таких обид от наших заклятых друзей, союзников, партнеров мы переносили и еще перенесем, ведает один Господь!

Как мы уже говорили, Юго-Западный фронт затих и наращивал силы, а вот на Кавказе прошла одна из самых блестящих для русской армии Эрзерумская операция. К концу 1915 года после персидских экспедиций генерала Баратова обстановка на русско-турецком фронте стабилизировалась, но оставалась тревожной. Турки, победно закончившие кампанию 1915 года, для начала готовились разбить англичан на Ближнем Востоке и после, не раньше весны, обрушиться всеми силами 3-й армии и освободившимися в Месопотамии войсками на русскую Кавказскую армию с задачей непременного ее разгрома. Основания для таких планов они имели. Турки прекрасно знали, что русская Кавказская армия ослаблена передачей двух пехотных дивизий и двух бригад на европейский фронт для заделывания брешей после недавних поражений. А значит, не сомневались, что до весны способны имеющимися силами 3-й армии, хоть и не раз битой, но полностью восстановившей боеспособность, сдержать любую активность русских. Армия сидела на хорошо укрепленных позициях, и наступать в этих местах зимой по непроходимым, занесенным снегом горным дорогам могли решиться только безумцы. Настолько не сомневались, что командующий 3-й турецкой армией генерал Махмуд Камиль и его начальник штаба полковник Гюзе в один день уехали в Стамбул в отпуск.

Действительно, на первый взгляд турецкие позиции казались несокрушимыми. На этом ТВД стратегическими опорными районами являлись Приморский Трапезонд, Эрзерум и Битлис. Трапезонд с его береговыми укреплениями – как главная опорная база для действий на Черном море и узел транзитных путей. Битлис – как исходный пункт и база для наступательных операций турок на эриванском направлении. Главнейшим же пунктом без сомнения был Эрзерум – как основной узел всех путей из пределов Кавказа со стороны Ольты, Сарыкамыша, Башкей и Алашкерта, как обширный плацдарм и главная турецкая база для операций в Закавказье. Ведение боевых действий по всем трем направлениям затрудняли труднодоступные горные массивы, дороги, в большинстве своем представляющие тропы или караванные пути, что даже исключало возможность связи между движущимися колоннами до входа в эрзерумскую долину. Следовало выбирать одно из направлений. Сравнительно удобными были дороги на эрзерумском направлении, но здесь турки развернули сильную Кеприкейскую оборонительную позицию. Впрочем, русская Ставка и не планировала наступать на Кавказе. Европейский фронт, по понятным причинам, беспокоил ее больше всего, и новый кавказский наместник великий князь Николай Николаевич был полностью солидарен с верховным русским командованием. И только командующий Кавказской армией генерал Юденич имел на этот счет другое мнение. Юденич, конечно, лучше турок знал о силах и слабости своей армии. В отличие от них, знал и то, что ни в ближней, ни в дальней перспективе не имеет шансов для пополнения ее новыми значительными силами и средствами. Но более всего его беспокоило обязательное усиление 3-й турецкой армии за счет уже начинающих прибывать на Кавказ победоносных частей из Галлиполи и Месопотамии. Через несколько месяцев турецкая армия могла превратиться в несокрушимую силу. Юденич видел единственный выход из сложившейся ситуации – уничтожить большую часть живой силы 3-й турецкой армии прямо сейчас коротким мощным ударом, несмотря на начавшиеся холода, снегопады, непроходимые перевалы, занесенные дороги. Заметьте, он не думал пока о Эрзеруме, Трапезонде или Битлисе, но и эта задумка ставит его в ряд выдающихся военачальников. Поскольку оба фланга турецкой армии надежно защищались слева хребтами Понтийского Тавра, а справа массивом Драм-Дога, атаковать можно было только в центре, в направлении на Эрзерум. Для операции он предполагал привлечь 2-й Туркестанский корпус генерала Пржевальского и 1-й Кавказский корпус генерала Калитина. На острие атаки ставилась лучшая в армии 4-я кавказская стрелковая дивизия генерала Воробьева, пополненная, усиленная вооружением и отдохнувшая в резерве. Зная нравы наших штабов всех уровней, Юденич готовил операцию с максимальной степенью скрытности. Не только войска, но и старшие начальники были извещены о перемещениях своих войск в самую последнюю минуту. Командиры направлений получили секретные указания, что именно их направление будет главным. Кроме того, были совершены ложные маневры, особенно на левом фланге у Джульфы. Турки, кстати, обратили на это внимание и на всякий случай начали готовиться к атаке там нашего 4-го Кавказского корпуса. А вот на направлении главного удара в районе Ольты – Карс – Кагызман царило, казалось, полное затишье.

Таким образом, Юденич готовился к прорыву сильнейшей Кеприкейской, или Азап-Кейской, позиции. Оставалось убедить в этом великого князя, который никак не мог представить успешным наступление практически равными с турками силами в таких неблагоприятных климатических и географических условиях. Но Юденича неожиданно поддержал начальник штаба наместника «великий стратег Янушкевич», и операция была одобрена.

Наступление русских войск началось в рождественские праздники накануне Нового года (по старому стилю. – С.К), что еще больше дезориентировало турок. Первыми 29 декабря поднялись в атаку войска 2-го Туркестанского корпуса. На следующий день пошел в наступление 1-й Кавказский корпус. Наступали тяжело, но уверенно, ибо для турок этот удар стал полной неожиданностью. Вся операция вылилась в ряд тактических сражений на горных перевалах, в обход противника по горным хребтам, доходившим в высоту до 3000 метров при 30-градусном морозе, вьюгах, заметавших только что протоптанные тропы. Русская матушка пехота несла пушки на руках, как суворовские чудо-богатыри в Альпах. Ударная 4-я Кавказская дивизия пробивалась через хребет под огнем противника, устраивая траншеи прямо в снегу. И именно эта дивизия в ночь под Новый год прорвала неприятельский фронт, Азап-Кейскую позицию. Уже 3-го числа кавказские стрелки спустились в Пассинскую долину и 4 января взяли Кепри-Кей. Армия вырвалась на оперативный простор. Турецкие аскеры 9-го и 11-го корпусов дрогнули и побежали. В течение суток наступавшие войска взяли Гассан-Калу и подошли к массиву Деве-Бойну. «Наш урон в этом восьмидневном сражении составил 20 тыс. человек. 39-я пехотная дивизия потеряла до половины своего состава. 154-й Дербентский пехотный полк, потерявший своих штаб-офицеров, на штурм Азап-Кея повел полковой священник протоиерей Смирнов, лишившийся на штурме ноги. За всю операцию перебито 25 тыс. турок, а 7 тыс. взято в плен с 11 орудиями». Разгром 3-й турецкой армии был полным, поставленную ей задачу Кавказская армия выполнила, живая сила турок разбита и центр их расположения прорван.