– Нет, – Чэнь легонько сжал ее лапу. – Ты молодец, что подумала об этом и напомнила мне. Твоя готовность видеть ценность в жизни, даже в жизнях своих врагов – это знак мудрости. Это одна из причин, почему я люблю тебя.

Ялия застенчиво потупила взгляд, но только на миг.

– То, что ты меня слушаешь и задумываешься над моими словами – одна из причин, почему я люблю тебя, Чэнь. Жаль, что у нас так мало времени. И вместе, да, и у тебя самого. Ты так долго искал дом. Я надеялась, ты найдешь его здесь. То, что ты так скоро его потеряешь, печалит меня.

Он смахнул ее слезу прежде, чем та смочила шелковистый мех.

– Не печалься. Обрести дом, значит стать цельным. Это такое чудесное удовольствие, что со временем оно не станет больше. Я об этом знаю, потому что теперь понимаю, кто я и для чего создан.

– Как?

– Все эти мои напитки и зелья – попытка ухватить место или время. У барда для этого есть песня, у художника – картина. Они играют для ушей или глаз, тогда как я играю для носа и языка, и, возможно, для прикосновения. Я всегда искал идеальный рецепт, надеясь, что он опишет пустоту в моей жизни. Заполнит ее. Но здесь, сейчас я знаю, что я цельный. И хоть я могу уловить место и время, теперь у меня есть радость и счастье – и их в мою жизнь приносишь ты.

Ялия приблизилась к нему, охватив шею лапами.

– Возможно, тогда я эгоистична. Я желаю большего, Чэнь. Я желаю вечности.

– Мы ее получим, Ялия Мудрый Шепот, – Чэнь притянул пандаренку к себе и крепко сжал. – Мы уже вечны. Наши статуэтки оторвутся от костей горы, но прежде чем нас забудут, должна рухнуть сама гора. Барды воспоют нас. Художники отсюда до Оргриммара напишут наши образы. Хмелевары эпохами позже будут заявлять, что нашли мой секретный рецепт напитка, дававшего силы Тридцати Трем. Возможно, так его и назовут: «Тридцать три».

– И мы навсегда будем едины в их воспоминаниях?

– В Пандарии не найдется мальчишки, который не будет искать свою Ялию и не назовет себя везунчиком, когда ее найдет. Девушки будут счастливы, когда приручат своего странствующего Чэня.

Ялия отстранилась, поднимая бровь.

– Ты считаешь, я думаю так?

Чэнь поцеловал ее в кончик носа.

– Нет. Ты поделилась со мной своим покоем. Ты якорь и океан. И любой детеныш, что найдет свою Ялию и эти вещи, станет самым везучим из живых пандаренов.

Она поцеловала его в губы, страстно, отчаянно. У него захватило дух. Он прижал ее к себе, яростно, поглаживая затылок. Он не хотел, чтобы этот миг когда-нибудь кончался, и надеялся, что художники и барды сумеют воздать ему должное.

Когда они наконец отстранились друг от друга, Ялия положила голову ему на плечо.

– Мне бы только хотелось, чтобы этими поисками занимались наши детеныши.

– Знаю, – он погладил ее мех. – Знаю. Меня утешает знание, что искать будут многие другие.

Она безмолвно кивнула и задержалась на его плече еще на миг. Затем они расцепили лапы и начали подъем по тропинке в гору, устанавливая новые ловушки и добавляя новые припевы к песням, что споют о них, и готовя уроки для зандаларов, которые тем давно бы стоило усвоить.

– Могу будут искать вечно – и все равно не найдут всех стрел, что ты спрятал, – Вол’джин сложил руки на груди, когда человек выпрямился. – У тебя найдется по одной на каждого солдата на острове.

– И по две – на каждого офицера, – Тиратан пожал плечами. – И прячу я не только колчаны. Там и ножи, и мечи, и палки, и луки. Снаружи у меня луки тяжелее, идеальные для длинных стрел, чтобы поражать цели на расстоянии. Здесь – компактные луки, и стрелы короче, для ближнего боя.

Вол’джин оглядел храм Белого Тигра.

– Если бой дойдет сюда…

– Ты хочешь сказать – когда… – человек шлепнул по каменному плечу сидящей статуи тигра. – Тебе будет приятно слышать, что его хвост обвивает полдюжины метательных ножей.

– Или что вон там, куда я могу достать, а ты – нет, спрятан меч.

– Помни, ты обещал добраться до того, кто доберется до меня. Я просто хочу убедиться, что у тебя для этого есть все необходимое.

– Есть, – Вол’джин сунул руку за спину и достал новую глефу. – Брат Куо мастерски работает за наковальней. Чэнь рассказал, каким оружием я обычно пользуюсь. Куо создал что-то подходящее для боя с зандаларами.

– Так он и сказал, да – будто бой не то же самое, что убийство?

Вол’джин кивнул:

– Ему спокойнее проводить черту между ними.

Тиратан осмотрел оружие и улыбнулся.

– Он сделал клинки длиннее, а вид – страшнее. Они будут хорошо и резать, и колоть, оба конца. Но центр – рукоятка, похоже, покрепче.

– Да. Там плотный стержень, который дальше уходит в оба клинка, – Вол’джин освободил глефу из ножен и так раскрутил, что она засвистела. – Идеальный баланс. Он говорит, что делал ее мне под руку. Я владею ею лучше, чем утерянной.

– Монах-пандарен кует традиционное оружие троллей, – человек ухмыльнулся. – Мир, который мы знали, изменился.

– Его работа не менее примечательна, чем объединение человека и тролля ради освобождения другого народа.

– Мы мертвецы. Нам правила не писаны.

– Думаю, теперь я ценю, что люди не лезут за словом в карман, – Вол’джин сунул глефу обратно в ножны. – Тролли другого темперамента. Тролли говорят не так быстро. Мы больше задумываемся о словах.

Тиратан взглянул на него.

– Ты же сам не лез за словом в карман, когда сказал Гаррошу, что убьешь его.

– Это было скоропалительно, спору нет. Но даже думая об этом, я бы не хотел изменить ни того, что сказал, ни того, что имел в виду, – тролль развел руками. – Не изменил бы, даже если бы видел будущее. Я не умру без сожалений, но они меня не пожрут.

Человек саркастично улыбнулся.

– Мне жаль, что я не сдержу свое слово увидеть дом еще раз, но теперь это мой дом. С удовольствием останусь в нем призраком навсегда.

Вол’джин огляделся.

– Не то чтобы он был так похож на гробницу. Хотя зандалары нас здесь и не похоронят.

– Да и могу не позволят монастырю стоять. Они обрушат все камни в океан, позволят падальщикам наесться, а потом сотрут наши кости в пыль и дадут ветрам нас развеять, – Тиратан пожал плечами. – Если дунет покрепче, меня еще может донести до родных гор.

– Тогда буду надеяться на попутный ветер, – Вол’джин присел, проведя когтем по стыку камней на полу. – Тиратан Кхорт, я хотел сказать…

– Нет, – человек покачал головой. – Никаких расставаний. Никаких теплых прощаний. Не хочу сравнивать счеты. Не хочу думать, будто сказал все, что хотел. Если это сделать, я сдамся слишком рано. Это желание сказать тебе что-то напоследок, посмеяться, когда ты найдешь один из моих мечей, или увидеть твое лицо, когда одна из моих стрел убьет того, кто собирался перерезать тебе глотку, – это будет моей движущей силой. Мы знаем, что у нас нет будущего. Но у нас может быть еще одна минута, еще один миг – и этого достаточно, чтобы убить еще одного врага. Они украли мое будущее – я украду их. Честная сделка, хоть я и закупаюсь оптом.