Ночь окончательно обосновалась в горной долине, и мы, давя все нарастающее возбуждение, отправились на поиски. Дозорная башня не была отдельно стоящим помещением. На первом и последнем этажах крепости она соединялась с основным зданием коридорами. Добравшись до узкой лестницы, каковую при желании легко смог бы блокировать и одиночка, мы решительно изготовились к последнему броску на вершину.

Тихий предупредительный шепот принца прозвучал громче разорвавшейся гранаты:

— Не туда. Меня вниз тянет!

Эти слова юноша сопроводил явственным наклоном зонтика с рогулькой, каковым теперь с успехом пользовался в одиночку, без составления единой цепи со всей компанией.

— Э-э, ладно, — мудро отозвался Кирт, успевший подняться на три ступени вверх.

Мы развернулись и чуть ли не на цыпочках двинули вниз по лестнице до самого первого этажа и далее, все вниз и вниз в подвал. Туда, где, если верить стражу ворот, спал помощник коменданта. Дверь в подвал оказалась столь же массивной и широкой, как та, которая преграждала дорогу в кладбищенский склеп. Зато была сделана из досок и замка не имела. Вернее, засов наличествовал снаружи и не задвигался.

Мы осторожно ее приоткрыли и вышли на новую полутемную лестницу. На эту часть крепости магических факелов то ли не хватило, то ли не сочли нужным сильно тратиться. Снова спустились еще на один пролет и застыли, прислушиваясь к раскатистым звукам.

Ага, слева имелась каморка с топчаном, где в окружении нескольких пустых бутылей, распространяя мощную волну перегарного амбре, звучно задавал храпака некто. Лица из-за позы спящего и наброшенного поверх одеяла было не разглядеть. Но нас это не особенно заботило. Спит и пусть себе, черных пятен не видать, стало быть, не захлебнется чем не надо. Хорошо выпито много, значит, и дальше спать будет, а мы потихоньку за Филей пойдем.

Куда там его тянет? О, налево! Точно, настоящий мужчина вырос! Формально пророк-алкаш не ошибся: та часть подвала, куда свернул принц, действительно относилась к башне. А что являлась ее подземной частью, так никто нам звезды, луну и ветер в комплекте при нахождении последнего артефакта не обещал. Думать же мы могли любую чушь. Людям вообще свойственно заблуждаться.

Фиилор притащил нас в помещение, представлявшее собой нечто среднее между кладовкой и мусорной свалкой. Чувствуется, сюда со всей крепости стаскивали хлам под плюшкинским девизом: «Уже не нужно, но выбросить жалко!» Наверное, потом собирались поступить, как Дядя Федор и компания, то есть «продать что-нибудь ненужное».

Света коридорных факелов хватило лишь на самое смутное освещение «сокровищ». Чего тут только не было: от битой посуды и порванной амуниции до колченогих лавок, столов и погнутых светильников! От такого изобилия глаза разбегались. Хорошо еще перебирать вручную каждый нелепый осколок прошлого быта в надежде узреть в нем артефакт Ольрэна нам не пришлось. Филя, навострившийся в деле поиска, целенаправленно свернул направо, затем резко прыгнул и забился куда-то под державшуюся на честном слове и одной ножке лавку. Вылезал принц обратно, как большой червяк, пыхтя, извиваясь и упрямо волоча за собой обеими руками какую-то здоровенную бандуру. При более пристальном осмотре добыча Фиилора оказалась котлом на трех ножках. Сильно битым жизнью, закопченным до состояния хронической нераспознаваемости металла, с ручкой, выгнутой так, будто ею какой-то вандал долго и упорно пытался забивать гвозди. Участь гвоздей оптимизма не внушала.

— Гхм, — озадаченно переглянулись щитовики, огладил бородку Шериф, а я озвучила общий вопрос:

— Как нам эту махину упереть завтра из крепости, чтобы лишних разговоров не пошло?

— Придется засунуть его в карету сегодня, — предложил самый простой вариант жрец.

— Логично, в темноте точно не разглядишь, с чем это мы бродим и почему. А если застигнут на месте преступления, обвиним Филю в клептомании и предложим уладить дело разумной денежной компенсацией.

— Отнесу котел, давай сюда, высочество, — перехватив добычу у принца и закутав ее в собственный плащ, как горячо любимое дитятко, принял решение Кирт.

Кому еще доверить столь важную миссию, как не щитовику, обретшему способность к почти неслышному и незаметному передвижению.

Кирт исчез, а Керт задумчиво хмыкнул:

— Снова ты права, лапуля.

— В чем? — заинтересовалась я комплиментам собственной непогрешимости. Оно, конечно, и так понятно: женщина всегда права, тем более я, но все-таки.

— Тимас так ловко двигаться не мог. Нет, парнишка талантливым был, но дара, какой в Кирте проснулся, не имел. Видать, и впрямь близость ключей поспособствовала пробуждению.

— В Кирте не только это изменилось, — подхватила я нить рассуждений. — Он, к примеру, всегда потрепать языком охотник был, но чтобы не только трепать, а и мигом раскручивать тех, с кем словечком перемолвиться сел, на информацию и услуги — такого прежде не водилось. В последнее время потрясающе выходит! И ты говорливее стал, на пару удачно работаете.

— Пожалуй, — задумчиво согласился Шериф, уже иным взглядом окидывая наши перспективные человеческие ресурсы.

— А что такое клептомания? — опасливо и не в тему осведомился Филя, почему-то изучая пряжку на поясе.

— Страсть к заимствованию чужих вещей, чаще всего весьма сомнительной ценности. Правда, обычно больные люди всякую мелочовку тырят, но ты у нас парень уникальный, поэтому клептомания у тебя только в особо крупных размерах проявляется. Но редко!

— А-а-а, — хихикнул, ничуть не обидевшись, принц. — Здорово придумано!

Мы тихонько, столь же осторожно, но без прежней опаски, выбрались из подвалов башни и вернулись к себе в комнаты. Срочно запрягать коней и сваливать в ночь, едва седьмой артефакт Ольрэна оказался в наших руках, показалось не слишком разумным. Да и для здоровья вредны систематические нарушения ночного сна. Поэтому как ни хотелось нам обсудить результат, однако ж красноречивые зевки, исполняемые нашим с Филей дуэтом, подвигли остальных членов команды к соблюдению режима.

Что там красит или не красит утро, мы, милостью Шерифа, дожидаться не стали, так же как и горячего завтрака. Оставив свои устные благодарности так и не прибывшему в крепость коменданту (дрыхнущему помощнику ничего оставлять не стали), мы душевно попрощались с неизменным стражем у ворот. Оказывается, бедолага проиграл спор друзьям, оттого и загремел в бессменные стражи на пять дней кряду. Кирт вручил вояке одну из чудом сохранившихся бутылей той жуткой кретагратской самогонки. Не знаю уж, поить страж ею или травить кого собрался, но нюхал бутыль с задумчиво-мечтательным видом. Поэтому выпустили нас так же, как и запустили, — без лишних расспросов.

Второго марш-броска за два дня в окрестностях Пиковых Окраин точно ждать не следовало. И по этой причине мы откочевали от крепостицы не слишком далеко. Отъехали на пару часов западнее по плохонькой, битой жизнью и временем дороге, свернули на обочину, где лес и луг уже начинали борьбу за место под солнцем, и остановились.