На толстом ковре, заменяющем походную скатерть, Филя торжественно разложил все шесть артефактов из мешка, Кирт присовокупил к ним старый закопченный котел. Принц и его порывался тащить сам, но шитовик отобрал «игрушку», пока у высочества пупок от натуги не развязался.

Мы встали вокруг условно-волшебных вещей, с виду большей частью напоминающих заурядный хлам, и призадумались. Вот они перед нами, семь артефактов, ключей Ольрэна, неизвестно к чему подходящие. Собраны, разложены рядком, а дальше? Трубного гласа с небес не раздалось. Да и, как в мультиках бывало, зависать в воздухе, кружиться и сливаться воедино, образуя нечто, потрясающее воображение, обломки прошлого не спешили.

— Что теперь-то? — поскреб затылок Кирт, почему-то глянув на жреца.

Тот пошевелил пальцами, дескать, чего ты от меня-то хочешь? Я Первоотцу служу, а не Ушедшему. Анафеме вас, еретиков, не предал, этому радуйтесь, а не советов странных спрашивайте.

— Может, их в котел сложить надо? — растерянно предложил Филя.

Сказано — сделано. Сложили. От перемены мест слагаемых сумма не поменялась. То есть никаких чудесных явлений не свершилось. Молчали мы, небеса, Ушедший, местные боги тоже молчали. То ли не знали, что делать, то ли вмешиваться не имели права. Мне почему-то показалось, что вернее последнее. Возникло странное ощущение: будто весь Фальмир в эти минуты выжидающе затаился.

— Давайте их, что ли, сварим в котле? — за неимением иных вариантов обратилась я к родному фольклору.

У нас же как в сказках? Если чудо трансформации срочно нужно, то в кипяток жертву. А там уж как свезет: сварится в крутую или преобразится. Нет, если бы кого из компании живьем в бурлящую воду кидать пришлось, я бы не предлагала, а железки с камнями… Почему бы и нет? Что им сделается-то? Не проверишь — не узнаешь.

— Сварим? — удивился нелепому предложению Керт.

— Вода, огонь, воздух и земля — четыре элемента для связи. Вода — как более надежная, нежели воздух, связующая среда… — протянул задумчиво Шериф.

— Воздух всегда есть, но его недостаточно, значит, остается закапывать, жечь или кипятить, — принялась я озвучивать ход своих мыслей. — Предлагаю, раз нам котел в качестве последнего артефакта выдали, начать с кипячения. Попробуем, подождем, если ничего не получится, перейдем к другим издевательствам над ингредиентами.

Иных дельных версий у компании не возникло. Лошадей распрягли и отвели подальше пастись. Животные не виноваты в дури, взбредающей в людские головы, и страдать, что бы ни случилось, из-за нее не должны. Я, конечно, копытно-лягающихся не очень люблю, но понимаю их к себе отношение и пользу признаю, потому ничего против заботы о живом транспорте не имела. Особенно если заботиться не мне приходилось.

Пока щитовики обихаживали кобыл, проникшихся к людям-конеоборотням неизъяснимой симпатией, мы с Шерифом и Филей занялись сооружением костерка и добычей воды. Дровишек для костра в ближайшем леске раздобыли легко, а вот с водой вышел затык. Ручейка поблизости не нашлось. Недолго думая воспользовались собственными запасами. Воды из фляги домовитого Кирта хватило, чтобы заполнить котел на две четверти. Шериф запалил огонь. Пламя весело затанцевало под днищем закопченного котла, водруженного над костром. Мы с принцем булькнули в котел камень, металлический прут, ножку от трона, драгоценный минерал с вершины жезла псаря Дагонта, крепеж факела из тюрьмы и ребро от болтливого костяка с кладбища. Вернулись от лошадок щитовики.

Сгрудившись у костра, мы следили, как бойкой жемчужной стайкой поднимаются пузырьки со дна котла к поверхности. Водица побулькивала, мы ждали сами не зная чего и неизвестно на что надеялись. Вода нагревалась неестественно быстро, число пузырьков множилось, их размеры росли. Ничего другого не происходило.

Почему-то зачесалось в носу, хотя выпить в ближайшее время мне точно никто предлагать не собирался. Я зажмурилась и с удовольствием принялась скрести нос, поэтому яркую вспышку света, сопровождающую взрыв котла, к своему счастью, в прямом смысле слова проморгала.

Полыхнуло, как качественная новогодняя шутиха! Даже с закрытыми глазами я видела этот неестественный свет, белый и одновременно содержащий, как учит оптика, все цвета радуги, в том числе и те, которые нашей оптике не снились и в галлюцинациях. Кажется, какой-то сумасшедший мастер их нарисовал у меня на веках единым росчерком гениальной кисти.

«Блин, я пророк! Сама же когда-то про кашу из топора брякнула! Что же мы заварили такое эдакое? Не придется ли об этом пожалеть прямо сейчас?» — мелькнула и спряталась суматошная мысль.

Взрыв приподнял, подержал, а затем почти нежно (во всяком случае, хруста костей не случилось — славьтесь, дареные амулеты мастера-скелета!) приземлил меня на травку. Бумканье, оханье и ойканье возвестили о том, что полет приключился с каждым из нас и прошел условно-удачно. Криков боли точно не было.

Когда я проморгала слезящиеся глазки, то первым делом почему-то увидела враз прогоревший до алых углей костер и опрокинутый, совершенно пустой котел, из потрепанного жизнью ветерана превратившийся в натуральный дуршлаг. Дырки в нем имелись любому конкуренту на зависть. Встревоженная дырками и пустотой, как закономерным намеком на прибыль пропажи в другом месте, я быстро перевела взгляд на друзей. Уф, пропавшие артефакты не нашли пристанища в их телах. Керт и Кирт трясли головами, как контуженные, Фиилор почему-то шмыгал носом, а Шериф… Тот резко лишился своей колоритной бородки, разом сбросил лет десять и ощутимо посветлел волосом. Не поседел от переживаний, а именно из каштанового с проседью стал светло-светло-русым. Серо-голубые глаза отчетливо просверкнули голубизной.

Я моргнула раз, другой, третий, потрясла головой. Такого не может быть и тем не менее есть: жрец Первоотца теперь, как отражение в зеркале, походил на ту самую картинку «неизвестного благородного дона», без воспоминаний о которой не могла заснуть глупышка Кимея. Фиге ней, с Ким, — теперь и я не могла отвести от мужчины взгляд. Вроде изменения в нем произошли небольшие, однако ж я, как последняя дура, жадно смотрела и смотрела на Шерифа, только сейчас осознавая значение фразы «не могу наглядеться». Прихотливый изгиб губ, глаза, тонкий нос, костистое лицо…

И ничего мне от него не нужно было в эти секунды, только смотреть и смотреть. Говорю же, дура! И самое главное, та часть разума, которая отдавала отчет в нелепости такого поведения, ничего не могла поделать с оставшейся мною.

— Э, лапуля, а ты волосом потемнела, — брякнул Керт.

Я вздрогнула — прядка волос, весьма кстати упавшая на лоб, подтвердила слова щитовика. Блондинистые, чуть вьющиеся, почти пепельные волосы, доставшиеся от Кимеи, резко обрюнетились, распрямились и несколько укоротились. Теперь коса доставала мне лишь до поясницы.

— И мордашка… теперь тебя за Симелию нипочем не примут. Что-то общее в чертах есть, и только. Фигурой тоже ни на Ким, ни на принцессу не походишь, — протянул Кирт, изучая мои новые технические характеристики.