— Вот именно, — встала одна из женщин, — речь пойдёт о человеческих жизнях, которыми вы тут умело бравируете.

— Представьтесь, пожалуйста, — спокойно прервал её речь Данилов.

— Вот то, что вы меня не знаете, о многом говорит! — продолжила наступление она. — Я — председатель родительского комитета класса! А вы ни на одном собрании ни разу не были.

— У нас бабушка ходит на собрания, да и деньги на все нужды класса мы сдаём всегда. Я же работаю. Так как к вам обращаться? — совершенно невозмутимо произнёс Данилов.

Женщина, как будто не слыша его, продолжала.

— Что вы знаете по поводу вчерашней драки?

— Знаю, что моего ребёнка избили и нападавших было не меньше трёх. А тут присутствует один лишь Гоша. Где остальные?

— Вашего ребёнка избили?! Да вы шутите! Это мой сын в больнице лежит. Неизвестно ещё, чем это всё обернётся! — Она перешла на визг, в то время как остальные присутствующие молчали.

Данилов вопросительно посмотрел на Гошу, а тот лишь покачал головой.

— Я его стукнул пару раз, ну я же должен был отбиваться! Что, прикажете стоять и ждать, пока меня убьют? Потому что плакать по мне некому? — Гошка говорил зло, отрывисто, а потом саданул кулаком по столу.

Данилов лишь накрыл его кулак своей рукой.

— Так в каком отделении ваш сын лежит?

— Вот видите, видите, какой он агрессивный! — продолжала вопить председатель комитета. — А я говорила, что таким не место у нас в классе. Таких в детский дом сдавать надо. Так нет, нашёлся покровитель, на мамаше его женился, чтоб дом отхапать, детей, видите ли, усыновил. Кому нужны чужие дети? Мы Гоше и одежду собирали, и бесплатное питание обеспечили. А он моего сына… Да я это так не оставлю, да я в суд подам! И попадёшь ты в колонию, ясно!

— Да заткните вы её уже наконец! — обратился Данилов к директору. — Гоша, как фамилия и имя её сына?

— Морозов Иван.

— Спасибо! — Саша достал телефон и набрал вызов заведующего детской хирургией. — Юрий Алексеевич, Данилов беспокоит. У тебя лежит Иван Морозов?

Саша включил смартфон на громкую связь.

— А что, его мамаша и тебя достала, да, Александр Дмитриевич? Тоже на меня давить хочешь? Так зря. Лежит Морозов, от греха подальше. Мамаша весь мозг нам выела, у пацана пару царапин, и всё, но вот под наблюдение по распоряжению главного положили. Требуют хотя бы сотрясение нарисовать, но я не стану. Выпишу после обеда с диагнозом «здоров».

— Спасибо, Юрий Алексеевич. — Данилов убрал смартфон. — Все всё слышали? Вопросы есть? Кстати, ради вот этой истерички вы меня из операционной выдернули. Оно того стоит? А вот какие травмы в драке получил Георгий, я могу рассказать и соответствующую документацию предоставить. К тому же мне теперь совершенно ясно, кто пытается дискредитировать меня в глазах Гоши. И ещё. Мы не нуждаемся в сборе вещей и бесплатном питании. Я в состоянии обеспечить мою семью всем необходимым. Это первое. Теперь второе. Гошины отец и мать воспитали достойного человека. Я уважаю Павла, и у меня прекрасные отношения с его матерью. Всё остальное, что касается моей семьи, к вам, всем здесь присутствующим, не имеет никакого отношения. Я — и только я — являюсь законным представителем ребёнка и все вопросы прошу решать только со мной, не устраивая суд пятерых взрослых над одним подростком. А теперь разрешите откланяться, мне пора на работу.

Он встал, взял Гошу за руку и вышел из кабинета.

— Рюкзак твой где? Сейчас поедем в больницу, посидишь в ординаторской, пока я все дела по работе решу. Потом вместе домой.

— Здорово вы их! — восхитился Гоша. — Бабушка бы меня отчитала.

— Речь дана человеку для отстаивания своих интересов, — усмехнулся Данилов, — и нечего почём зря кулаками махать. Слово — очень мощное оружие!

Они вместе вышли из школы и отправились в больницу. Один из вопросов был решён. Кто распускает сплетни, стало ясно. Главное, что у Гошки появилось сомнение в правоте высказываний матери Ивана. Ещё один маленький шаг к сближению.

Часть 42

О том, чтобы поваляться в постели до обеда, Асе в эти выходные пришлось забыть. В субботу с самого раннего утра, а если конкретней, то прямо в восемь часов, к ней во двор ввалился Данилов. С Катей, Гошей и Мишкой. В руках они несли какие-то сумки, вёдра, лопаты, грабли. В сумках оказались секаторы, пилы, молотки и прочий инструмент. Ася перепугалась спросонья, услышав шум и голоса, выскочила на крыльцо в одной ночной рубашке, а как увидела незваных гостей, зарделась и в дом убежала переодеваться. Данилов же с компанией сходу принялся за работу: поправили деревянный забор, а как только Ася появилась, снова стали расспрашивать, где огород вскопать под грядки, какие деревья выпилить, какие обрезать, да что она сажать полезного собирается. Ася была в недоумении. Что, зачем и почему всё это? Ей и без огорода с необрезанными деревьями, то есть с заросшим садом, неплохо жилось. Вот крыша течёт — это проблема, а то, что участок весь в курае, — безразлично как-то. Она и поправленный забор не сразу заметила. — Саша, — она вплотную подошла к Данилову, руку на грудь ему положила, — ты погоди, объясни сначала, огород-то мне зачем? — Для порядка. — Он накрыл её руку своей. — Ты прости, что мы вот так с утра пораньше да без приглашения, но работы много, а субботник у нас один. Теперь объясню для особо бестолковых. К тебе мать летом собирается, так ведь? А зачем? Посмотреть, как ты дом с участком запустила, да этим в глаза ткнуть? А мы не допустим. И огород разобьём. — И цветник тоже, — из-за спины отца вставила своё веское слово Катя. — А кто ухаживать за всем будет? — не сдавалась Ася. — Ты, мы, вместе. — Данилов взял её за плечи и завёл в дом. — Ась, не придумывай проблем на ровном месте, давай участок распланируем. Только поешь сначала, мы всё принесли — и на завтрак, и на обед, и на ужин, если не падём смертью храбрых на твоей земле. Ты самый лучший педиатр в нашем посёлке, и оставаться без твоей помощи