мы с детьми не намерены. Отпускать не хотим и не отпустим. Понятно? Возражения не принимаются. Она рассмеялась. С восторгом поглядела на Данилова, подумала, что расцеловала бы, если б могла, прижалась бы, срослась и не отпускала. Но ей не дано, можно только смотреть, а чувства свои надо прятать. Лучше быть его другом, пусть просто другом, чем никем. Додумать она не успела, Мишка попросился в туалет, пришлось бежать в комнату, доставать его горшок из-под полок с книгами и заниматься ребёнком. После завтрака она присоединилась к освоению целинных земель своего участка. Работа спорилась. Было весело, Данилов всё время подшучивал над Асиными способностями к земледелию, точнее — над её бестолковостью. Она даже где какое дерево на участке растёт не помнила. Гошка поинтересовался что за яблоня крайняя у забора, а Ася ответила, что когда яблоки созреют, тогда и поймёт, а так сказать не может, даже в том, что это яблоня, она вовсе не уверена. Вечером уставшие работники жарили шашлык, накрыв стол прямо во дворе. Разошлись затемно. Мишка вымотался за день и уснул у Аси в кровати. Она просила оставить его до утра, но Саша забрал, сославшись на то, что и так мало видит сына, а завтра ему на сутки. Оставшись одна, Ася удивилась внезапно навалившейся тишине. Прибрала посуду, расставила всё по местам да вышла поглядеть на небо, подумать, помечтать. Загляделась на угли, покрытые колышущейся сединой и ещё мерцающие яркими всполохами. Подула, чтоб разгорелись, подбросила веток и обрадовалась разгоревшемуся огню. Вспоминалось то, как они с отцом пекли картошку на этом самом месте, как тыкала в клубни палочкой, проверяя на готовность, и чумазая ела картошку чёрными от сажи руками, чуть присыпав солью. А бабушка поила её парным молоком, принесённым от соседки. Тогда ещё был жив папа… Ася часто вспоминала тот самый день, костёр, картошку и папу. На следующий день он уехал в экспедицию, а спустя несколько недель она с мамой и Егором Филипповичем шла за обитым красной тканью гробом. Вспоминалось, как добрые женщины подтолкнули её к гробу и заставили поцеловать холодное, просто ледяное лицо отца. Но Ася помнила его живого, любящего, заботливого, такого каким должен быть настоящий отец. С отчимом же у неё не сложилось… Егор Филиппович был неплохим человеком, да и к Асиной матери всегда относился хорошо, уважительно, любил, наверно. Зато к самой Асе оставался холоден. Он заботился о падчерице, подарки дарил дорогие, на людях всегда подчёркивал своё расположение к неродному ребёнку. Ася же старалась просто не попадаться ему на глаза, не привлекать внимания к своей жизни, для этого хорошо училась и старалась быть примерной во всём и, главное, незаметной. Асину профессию тоже определил он, будучи не последним человеком в системе здравоохранения города и области. Она не сопротивлялась, медицина ей нравилась, но педиатрию выбрала сама, вопреки его воле. Егор Филиппович строил на её будущее другие планы. Она училась на шестом курсе, когда впервые встретилась с профессором Лисициным, он читал эндокринологию. Ася была очарована им с самой первой лекции. Нет, он не был молодым и привлекательным внешне, но он так легко и доступно говорил о сложных вещах, его голос обволакивал, притягивал… Она записалась на кружок сразу после лекции, получила задание на первом же заседании и с головой ушла в новое для себя дело. Ей так хотелось быть замеченной им. Её покорили его ум и интеллект. Заседания кружка стали отдушиной. Всё свободное время Ася проводила в отделении — в том, что он курировал. Заведующий вызвал её к себе и предложил полставки медсестры. Конечно Ася согласилась! Работать ей очень нравилось, коллектив её принял, дети доверяли. Со стороны матери, которая очень ревностно следила за времяпровождением дочери, тоже препонов не было. Шестой курс пролетел как один день. После сдачи государственных экзаменов Ася поступила в клиническую ординатуру, а её руководителем официально стал Лисицин. Егор Филиппович был доволен. Правда, он провёл с Асей профилактическую беседу. Попробовал объяснить, что все как одна аспирантки или клинические ординаторы влюбляются в своих руководителей, совершенно не думая о последствиях, рушат им жизнь. Ну, и заодно себе, конечно. В качестве примера он привёл как раз Лисицина. Оказывается, тот счастливо заведовал отделением в одной из ведущих Московских клиник, читал лекции в институте усовершенствования врачей, под его руководством работали аспиранты и докторанты. Его приглашали на международные конференции и симпозиумы. А ещё Лисицин был женат и имел взрослого сына. Но, как известно, у мужчин «седина в голову — бес в ребро», и Эдуарда Евгеньевича совратила его аспирантка. Отчим так и сказал, что не Лисицин изменил жене с аспиранткой, а аспирантка соблазнила Лисицина. Самое интересное, что Ася тогда даже не приподняла розовые очки и от всей души осудила мерзкую молодую женщину, покусившуюся на честь столь уважаемого человека. В результате жена от Эдуарда Евгеньевича ушла, сын прекратил с отцом всякое общение, а Лисицин, лишившись кафедры и положения в обществе, был вынужден уехать из Москвы. Кстати, на аспирантке он женился и их дочь родилась в законном браке. Закончил свой рассказ о профессоре-эндокринологе Егор Филиппович тем, что всё, что ни делается, происходит к лучшему и их город и мединститут приобрели высококлассного специалиста. Вот тут Ася с отчимом была согласна на все сто, а ещё ей стало безумно жаль профессора. Его молодую жену Ася видела по меньшей мере монстром. Первый год клинической ординатуры Ася работала как проклятая: вела больных, читала и анализировала литературу, написала несколько статей, а ещё три раза в неделю дополнительно занималась с профессором, который пророчил ей необыкновенное будущее. Лисицин предложил ей написать кандидатскую диссертацию — естественно, под его руководством. Они вместе выбрали тему, и работа началась. С заведующим он договорился, чтобы именно Ася вела тематических больных. Ася чувствовала себя счастливой, как никогда. Лисицин стал её кумиром, воздухом, без которого она задыхалась. Но тут её мать решила, что дочери пора замуж. И начались бесконечные смотрины, поиски потенциальных женихов с хорошим достатком и положением в обществе. Ну а как же! Асе уже двадцать три года, а серьёзных отношений ни с кем не было и нет. Находиться дома стало совсем невыносимо. И вот как-то на одном из занятий с Эдуардом Евгеньевичем Ася не выдержала и рассказала всё как есть. Она же считала его другом, старшим, опытным, тем человеком, кто относится к ней искренне и кто сможет реально помочь, подсказать что-то дельное. А он обнял Асю, прижал к