себе и позволил выплакаться да излить душу. Он задавал какие-то наводящие вопросы, а Ася говорила и говорила обо всём как на духу. Тем вечером он проводил её домой, а утром следующего дня она вспоминала запах его парфюма, и он казался самым лучшим. С тех пор они стали ближе духовно. Лисицин говорил о сыне, жалел о разрыве с ним, вспоминал моменты из прошлой жизни, а Ася рассказывала о себе, об отце, о бабушке. Они вместе задерживались после работы. Просматривая истории, садились рядом, он обнимал её, гладил по спине, перебирал волосы, восхищался её внешностью, фигурой. А она верила и влюблялась. Теперь героем её эротических снов стал Эдуард Евгеньевич. И её не смущало то, что ему пятьдесят два и что он в отцы ей годится. О том, что у него есть законная вторая жена и дочь, Ася забыла. Посиделки после работы становились всё чаще, а ласки со стороны Лисицина всё откровеннее… Один из таких вечеров закончился сексом. А потом это стало системой. Самое интересное, что удовольствия от близости Ася не испытывала, но очень старалась угодить своему мужчине. Да, в мыслях, в мечтах она его присвоила и даже строила планы их совместной жизни. Конечно, о них Ася молчала, но чем больше проходило времени, тем ей реальнее казался их союз. Неожиданно для Аси Эдуард Евгеньевич стал приглашать её в свою квартиру, потому что секс на работе, как он говорил, не давал расслабиться так, как хотелось. И она приходила, для матери выдумывая различные истории о том, куда уходит. Она готовила ему, а он говорил, что ничего вкуснее не ел. Она ему стирала и гладила, старалась угодить во всём. Стать такой же необходимой для него, как он для неё. Так пришло лето. Лисицин ушёл в отпуск и уехал в Москву. «Наводить мосты с сыном» — так он сказал. Своё лето Ася провела у бабушки. Когда вернулась, Лисицин уже был на месте. Он изменился. На безымянном пальце правой руки красовалось обручальное кольцо. К Асе же он стал обращаться только по имени-отчеству и на «вы». Она терялась в догадках. Что произошло, какая собака между ними пробежала? Остаться наедине, чтобы что-то выяснить, у Аси не получалось. А потом он заболел, не вышел на работу, как сказал заведующий — слёг с гриппом. Ася расценила это как шанс. Ей как раз надо было подписать бумаги и сдать их в деканат. Собрав всё необходимое и прикупив пару кило яблок и апельсинов, она отправилась к Лисицину домой. Двери ей открыла его молодая жена с маленькой девочкой лет двух на руках. Что творилось у Аси в душе, говорить не приходилось. Но она постаралась не показать вида, сообщила о проблеме, отдала принесённые гостинцы и прошла в комнату, где встретилась с Лисициным. Он познакомил женщин, предложил Асе чай, от которого она отказалась, внимательно изучил принесённые ею бумаги, подписал и очень удивился тому, что его дочь приволокла Асе куклу и позвала её играть. Выйдя на улицу, Ася поняла, что её мир рухнул, но никому не сказала ни слова. Работать вместе с Лисициным больше не хотелось. Ей предстояло пережить ещё один год клинической ординатуры. Она продолжала собирать материал, написала хорошую статью, Лисицин сухо похвалил, но когда статья вышла в журнале, Ася не обнаружила в шапке своей фамилии. Конечно, она попыталась узнать, почему так произошло, и наткнулась на абсурдное заявление своего руководителя о том, что новая молодая аспирантка более нуждается в публикации, чем Ася. Вот следующая статья будет только под их двумя фамилиями. Затем он посмеялся, назвав Асю жадиной, как бы невзначай отметил появившийся лишний вес, проявил заботу, порекомендовав сдать кровь на сахар и вообще заняться собой. Ася обиделась и затаилась. Она продолжала вести больных, всё так же отдавая предпочтение тематическим, подружилась с той самой аспиранткой. Они вместе ходили в кино, сидели в кафешках, болтали о том о сём. Аня, так звали новую подругу, не собиралась задерживаться в их краях и через год, сразу по окончании аспирантуры, собиралась выйти замуж и уехать. Ей действительно нужно было сделать работу как можно быстрее. Ася решила помочь. Следующая статья, написанная Асей, также вышла под чужими фамилиями. Но Ася не унывала. Теперь она точно знала, чего хочет в жизни, и первым пунктом стояло быть как можно дальше от Лисицина. Ведь чувства не прошли и даже не ослабли. И вдруг всё опять изменилось. Эдуард Евгеньевич пригласил её в кабинет и назначил дату занятия, потому что, по его мнению, Ася выпала из колеи и работает не в полную силу. Теперь, спустя много лет, она понимала всю степень своей глупости и наивности. Но это теперь, а не тогда. В то время она ждала ответных чувств, надеялась, что то, что происходило между ней и профессором, — настоящая любовь, что он пренебрегал ею в силу обстоятельств, а теперь осознал, насколько она ему дорога. Конечно, встреча закончилась сексом, потом случилась ещё одна, и ещё… Ася снова расцвела. Она любила и была любима. Лисицин стал прежним. Он попросил прощения, сослался на трудный период в своей жизни, на размолвку с женой, на невероятную тоску по дочери. Ася простила. Она снова поверила в своё счастье. Тот злополучный день в середине мая запомнился ей на всю жизнь. Она заполняла листы назначений, когда в ординаторскую влетела взбешённая Аня. — Ася, ты не представляешь, что произошло! Да он… Он чуть не изнасиловал меня, лез целоваться, лапал, я стукнула его чем-то, что в руки попалось, вырвалась и убежала! Да будь он проклят! Господи, я же могла его убить… Ася налила подруге воды, заставила выпить, и только когда та немного пришла в себя, спросила: — Аня, от кого ты спасалась? Ответ привёл в ужас. — От Лисицина, прикинь! Нет, он пытался ухаживать, но я не думала, что посмеет вот так грубо, нагло. Да он озверел, когда я вырываться стала… Аня посидела немного, пришла в себя и, попросив приглядеть за её пациентами, отпросилась у заведующего и ушла. Ася закончила с историями, отдала их на пост и отправилась к Лисицину. — Можно? — робко спросила она, войдя в кабинет. Он стоял лицом к окну, оперевшись руками о подоконник. Нет, он не повернулся. Его голос звучал резко и грубо. — Что вы преследуете меня, Ася Николаевна? Я не понимаю, что вы от меня хотите! Я протянул вам руку помощи в трудное