Припухлые веки – память о ночных слезах, которые он неуслышал.

Пальцы, вцепившиеся в край подушки.

Боль и страх.

аТан лечит лишь тело.

Кей подошел к информационному терминалу, включился вгостиничную сеть. Она была простой и не слишком-то дружественной длянезнакомого с Граалем туриста, но через полчаса Дач вышел на архив центральнойбольницы планеты. Еще через шесть минут он получил доступ к файлам домапризрения при Церкви Единой Воли.

Только после этого Кей подошел к дивану и потряс Кертисов заплечи.

– Что? – пробормотал Томми.

– Вставай. Тебе надо побриться, – Кей легко извлек его изпостели. – Живо.

– А мне зачем вставать? – Артур приоткрыл один глаз.

– Чтобы вымыть уши. Быстро. Посещения безнадежно больных сутра и до обеда, а нам еще надо арендовать машину.

– Каких больных?

– Безнадежных, – вслед за Томми Кей вытащил из постели иАртура. Подтащил к экрану и сбросил в кресло.

Широко раскрытыми глазами Артур Кертис смотрел на фотографиюИзабеллы Каль.

– Ты уверен? – спросил Томми. Он явно нервничал, и Кейободряюще улыбнулся ему.

– Да. А ты уверен?

– Более чем. Не имел счастья знать эту даму, и не мечтаю ееувидеть.

– Тогда подожди нас.

– Кей! – Томми умоляюще посмотрел на него. – Пожалей Артура!Это жестоко!

– Время жалости кончилось до нашего рождения, Томми.

Дач выбрался из джипа. История повторялась – они снова несмогли взять напрокат флаер, и вновь им предстоял пеший переходом по ЗлойЗемле.

Но прежде, что бы ни ждало их: Бог, дьявол или засада СИБ,кей должен был отвести Артура на свидание с прошлым.

С прошлым, томящимся в этом большом, похожем на старуютерранскую крепость, здании.

Мальчик уже стоял перед грубой каменной аркой входа. Он былтаким трогательно маленьким и беззащитным перед громадой из серого гранита, чтоу Кея защемило сердце.

Чушь. Все это сентименты, даже не имеющие под собой основы.

Артуру Кертису двадцать лет.

Он далек от невинности и чистоты так же, как Кей.

Но Дач все же стоял несколько секунд, глядя на нескладнуюдетскую фигурку, прежде чем подошел к Артуру.

– Пора…

Каждому столько лет, сколько ему есть. Ты никогда не былребенком – Артур еще не был взрослым.

Слегка удивленная женщина в белой тунике сестры милосрдиявыписала им пропуск. Посещения не возбранялись никому – Церковь считала любоеобщение благом. Но она все же спросила:

– Эта женщина кем-то приходится мальчику?

– Никем. Но ему надо в этом убедиться, – вежливо ответилКей.

…На Граале так и не узнали имени Каль. Просто воскресшаябезумная женщина, на которой спасовал весь медицинский арсенал. «аТан» хранилсвои тайны – Каль значилась в документах дома призрения под красивым и условнымрусским именем Любовь.

Кей мысленно согласился, что в этом есть своя, пустьизвращенная, логика.

Когда они подошли к палате, чей номер был указан в пропуске,Дач почувствовал, что жмущийся к нему Артур дрожит.

– Кей!

Он посмотрел на мальчика.

– Не надо! Я не могу!

– Не будь механистки – я не привел бы тебя сюда. Пошли.

Кей подтолкнул Артура и они вошли в палату.

Сиделка, вязавшая в углу, вежливо кивнула им. Онанасмотрелась на всяких посетителей – и на тех, кто спешил пакетиком фруктов дляубогих откупиться от собственных смертных грехов, и на тех, кто с жаднымлюбопытством разглядывал подступающую смерть.

Но эти посетители под обычные категории не попадали.

– Узнаешь? – спросил Кей.

Глаза Артура несколько секунд метались по лицам женщин. Ихбыло шестеро в палате – аккуратно одетых, умытых, причесанных, усаженных передвидеоэкраном, где нарисованные зайчики гоняли по лесу нарисованного волка.

Потом его пальцы вцепились в ладонь Кея.

– Не сразу, правда? – спросил Кей. – Это первый урок,мальчик. Лики прошлого стерты. Только во снах мы узнаем их сразу.

Он подошел к Изабелле Каль, застывшей на кресле, почти силойподтащил Артура. Лицо Каль не изменилось. С любопытством животного онапродолжала следить за мелькавшими по экрану фигурками.

– Каль, это я, – негромко сказал Кей. – А это Артур Кертис.Узнаешь?

Каль смотрела в экран.

– Второй урок, – жестко продолжил Кей. – Прошлое безвреднодля нас. Но если очень стараться – то мы можем оживить его. Дать новое тело иновую душу.

Он взял Изабеллу за руку – все еще нежную и тонкую, нетронутую за четыре года увяданием.

И полупогладил-полутолкнул ее рукой лицо Артура.

Мальчик вскрикнул.

Еще один мягкий толчок.

На этот раз Артур не издал ни звука.

– Третий урок. Прошлое может ударить – если мы сами этогохотим. И мы можем привыкнуть к боли – даже полюбить ее.

Дач встал, заслоняя от Каль экран. Женщина не шевельнулась.

– Четвертое, самое главное. Прошлое мертво. Прошлого нет. Внашей власти убить его навсегда, или просто отвернуться – или вдохнуть жизнь втлен. Что ты выберешь, мальчик?

Встревоженная сиделка отложила недовязанный шарф и подошла кним.

– Что ты выберешь?

– Отвернуться и уйти, – Артур поднял глаза на Кея.

– Ты уверен?

Мальчик молча кивнул.

– Ее звали Изабелла Каль, – сказал Кей сиделке, и они вышли.Артур медленно подошел к узкому окну. Посмотрел на джип, рипаркованный уограды.

– Прошлому можно вернуть имена. Можно вспоминать его.Главное – не делать мертвое живым.

– Кей… – спина Артура напряглась. – Если бы я ответилпо-другому?

– Я все равно бы за тебя дрался.

– Почему? Я тоже – прошлое. Тлен.

– Ты живой, Арти. Я больше не отдам тебя смерти.

– Кей, почему ты меня любишь?

Дач подумал, что никто и никогда не знал ответа на этотвопрос – шла ли речь о людях или чужих, мужчинах и женщинах, взрослых и детях.Но он все же ответил, потому что тишина и молчание тоже были частью прошлого.