— Нел.

Разворот и скольжение чувствительных сосков по крепкой мужской груди, легкое покалывание жестких волосков, плавное заполняющее движение его бедер, обнятых ее ногами, предгрозовая синь не отпускающего взгляда, бесконечная, затягивающая, расцвеченная проблесками молний.

— Нел…

Страстный поцелуй, поглощающий ее вскрик. И яркие звезды, которые видно даже с закрытыми глазами.

И снова легкие дразнящие движения, языки и губы на чувствительных местечках ее тела, нарастающий жар внизу живота, заставляющий выгибаться, плавиться от их прикосновений, будящий желание касаться самой. Провести языком по крепкой мужской шее, пробуя ее на вкус, прикусить мочку уха, прочертить ноготками по спине. Голубые глаза, потемневшие от страсти и растерявшие смешливые искры, резкие рваные движения. Быстро, грубовато, пламенно, где-то на тонкой грани боли и острого наслаждения. Ярко, словно взрыв фейерверка.

А следом трепетные невесомые, но удивительно чувствительные касания. Нежные, медленные, дразнящие, сладостные, заставляющие улыбаться и плакать одновременно. Ровный мягкий огонь, окутывающий ее с ног до головы, зажигающий какой-то необыкновенный чувственный отклик. Ломкие линии шрамов, по которым наконец-то можно провести не только пальцами, но и языком. Бесконечная нежность в потемневшей зелени глаз, рождающая ответное глубокое чувство признательности и чего-то еще большего, что пока еще тяжело и страшно назвать вслух. Взрыв наслаждения, словно зарождение новой вселенной. И окутавшая тело блаженная нега. Тихий голос феникса, что-то шепчущий на амаиранском. Еле слышимое, неразличимое, но откладывающееся в почти уснувшем сознании на будущее.

Крепкие руки, теплая влажная мужская грудь под щекой, прохладный воздух, заставляющий еще сильнее прижиматься к несущему ее амаиру. Смена освещения, подъем по лестнице, прохлада чистых простыней, крепкое плечо вместо подушки под головой, и ставший болезненно необходимой потребностью запах морозной свежести и кедра.

Равенель Эдорх Лантеранн

Он родился тем, кто может вести за собой армию. Фамильная способность подавлять волю амаинтов голосом и взглядом, обычно распределяющаяся в равных пропорциях между всеми братьями Лантеранн, досталась ему в полном объеме еще при рождении. И воспитание Равенель получил соответствующее своему дару — жесткое, авторитарное, мужское. Его учили принимать решения и нести ответственность за них — полную, безоговорочную.

Нел присутствовал там, в пещере оракула, когда впервые прозвучало пророчество о фениксе и принцессе Веллории. Но в четыре года он мало что мог понять. Вера в способности оракула у амаинтов была безграничной. Поэтому отцы учили Равенеля и его братьев принимать тот факт, что жениться они смогут только на еще не родившейся принцессе, как данность. В тот день, когда по королевству разнеслась весть о рождении принцессы Шарлинты Дерхайт, Равенель впервые обратился в дракона, на год раньше, чем это происходило обычно с подрастающими амаинтами. С этого момента в обществе трехипостасных он уже считался взрослым воином, способным вести за собой патрули против нежити к разлому. Нел окончательно расстался с детством, а принцесса в него только-только вступила. Так между ними получилась разница в целую жизнь. Пропасть, которую невозможно преодолеть.

Позже Равенель не раз задавался вопросом, как именно отцы собирались договариваться с королем Веллории об этой напророченной свадьбе. Когда была возможность спросить самому, его это не интересовало. Нел просто принял тот факт, что где-то там растет его будущая жена, без лишних рефлексий и эмоций.

Амаинты редко испытывали сильные чувства к женщинам. Те, что у людей принято называть любовью или страстью. Поговаривали, что в утерянных во время катастрофы исторических свитках был вариант легенды, по которому в наказание за гибель влюбленной пары фениксов богиня-мать лишила трехипостасных возможности любить и быть любимыми.

По-настоящему влюбленных Равенель видел лишь единожды. Именно они привели к беспорядкам в доме, из-за которых погибли их отцы. Юную девушку, почти девочку братья Дабхт выкупили на невольничем рынке Харабана. Выбор у нее был небольшой — отправиться в какой-нибудь гарем или улететь к амаинтам. Кто тогда мог знать, что, едва ступив на их землю, девушка встретится глазами с драконом Четвертого дома, и случится у них взаимная любовь с первого взгляда? И что, решив спор между трехипостасными в пользу взаимных чувств, амаиры Первого дома подпишут свой приговор?

Через несколько месяцев братья Дабхт впустили на их территорию изгоев. В той ночной битве погибли отцы и мать Равенеля. И несколько последующих тяжелых лет амаиру было совсем не до размышлений о подрастающей где-то там принцессе.

Кощунственные мысли, что оракул, который не смог предупредить о возможном нападении на дом, не стоит доверия, поселились в голове Равенеля не сразу. Несколько лет он обдумывал их, не озвучивая никому вслух. Амаинты всегда безоговорочно верили богине и ее голосам на земле — оракулам. Возможно, они просто заблуждались? Возможно, сила оракула не настолько велика? Возможно, он ошибочно трактует волю богини?

Но, несмотря на эти мысли, в день пятнадцатилетия принцессы Веллории, Равенель отправил королю брачное предложение. И получил завуалированный отказ. Старшая принцесса Веллории слишком юна для замужества. Братья Лантеранн, обсудив ситуацию, решили, что они со своей стороны сделали все, что могли. Следовательно, не судьба. Следовательно, оракул ошибся.

Буквально на следующий день после этой беседы Трейвент вместе с дозором странным образом попал в западню во время обычного, как казалось, облета провала. Небывалый по масштабу прорыв нечисти застал трехипостасных врасплох. Удивительно, что при нападении от яда тварей пострадал только феникс.

Оракул, к которому отнесли пострадавшего амаира, не давал никаких прогнозов. Трейвент трое суток находился на грани жизни и смерти. Равенель был готов посулить что угодно и кому угодно за спасение брата. Но просить можно было только богиню-мать. Пришлось смирить гордыню и повиниться перед Саркани, пообещав исполнить ее волю. И феникс пришел в себя. Мало того, он рассказал, что богиня показала ему девочку. Трей не мог вспомнить какие-то подробности, но чувство тепла и комфорта рядом с ней остались в его памяти.

Арно Рох был отправлен к королю с новым предложением. На этот раз Равенель решил откровенно купить принцессу, предложив за нее одно из богатых месторождений яхормиата, найденное амаинтами в горах, и бескорыстную помощь в его разработке и охране от нечисти. Король подобную щедрость оценил, отказывать не стал, но и согласие на помолвку с дочерью не давал. Откровенно тянул время.

Арно Рох, ежемесячно путешествующий во дворец, завел там настоящую шпионскую сеть, собирая все слухи и сплетни. На принцев, самого короля, его советников и верховного мага у трехипостасных было целое досье. А вот о женской половине монаршей семьи узнать ничего не удавалось. В покои королевы и принцесс доступ имели лишь слуги, чьи языки сковывала магическая клятва верности. Все, что узнали амаиры о Шарлинте — это довольно злобные отзывы о ней знатных дам, болтающихся при дворце в свите принцев. В глазах веллорийской знати Лин выглядела строптивой высокомерной девицей, погрязшей в книгах и предпочитающей приличное общество конюшне. Характеристика звучала вполне обнадеживающе, но Равенель все равно опасался, что Шарлинта может оказаться женским вариантом своих распущенных и недалеких братьев.