костюм-двойку, она сидела за столом, покачивая туфлей на платформе в такт музыке. Наши взгляды встретились.

– Прошу прощения, – сказала я остальным и отошла. В зале было адски жарко. В камине потрескивал огонь. Вспотевшие тела танцующих студентов сделали свое дело. Я выскользнула из пиджака и подсела к Коре за стол.

– Хелена Иверсен. – На ее узком лице появилась хитрая усмешка. – Легендарная дочь, исчезнувшая в небытие на десятилетия. Какая радость.

– Знаешь, тебе было бы трудно отрицать родство со своим братом.

Она вздохнула.

– Да. За исключением глаз, он полная моя копия.

– Я имела в виду не внешность.

– Я знаю. – Ее слабая улыбка казалась загадочной, когда Кора провела кончиками пальцев по своим черным волосам длиной до подбородка. – Итак?

– Итак… что?

– Ты здесь. За моим столом. – Одна из стеклянных бусин, вплетенных в ее пряди, звякнула о базальтовое кольцо. – Почему?

– Я хотела поблагодарить, – сказала я. – За твою помощь в день моего приезда. И в бассейне.

Она испустила тяжелый вздох.

– Я боюсь, что благодарность – это бремя, которое я обязана нести. Не так ли?

– Эм…

– Что ж, рада стараться, Хелена. Честно говоря, ты оказала мне услугу. – Уголки ее рта дернулись. – Я уже давно мечтала о том, чтобы врезать Мерлину. – Она отвернулась и обвела взглядом комнату, пока не остановилась на брате Изобель. Он танцевал с девушкой, которую я знала из-за семинара по истории. – Ему не следовало бросать тебя в воду.

– Он не знал, что я испугалась.

Она фыркнула.

– Я слышала твои крики от самой раздевалки. – Кора посмотрела мне в глаза. Через некоторое время ее взгляд переместился ниже и остановился на моем подбородке. – Я знаю.

– О чем?

– О темной метке на твоей шее.

В мгновение ока у меня перехватило дыхание.

– Это Тираэль… Он рассказал тебе…

– Нет. Я заметила это еще во время сбора. То, как ты постоянно поправляла прическу, привлекало слишком много внимания. – После небольшой паузы она добавила: – Тираэль знает об этом?

Я медленно кивнула, борясь с поднимающейся паникой.

– Странно.

– Почему?

Девушка смотрела на меня довольно долго. Рассеянно проведя кончиком языка по накрашенным черным губам, она облизнула их.

– Я бы не подумала, что он мог оставить нечто подобное при себе. – Кора колебалась. – Особенно, когда дело касается тебя.

– Я не понимаю…

– Мой брат не очень-то тебя жалует. – Ее взгляд метнулся к пиджаку в моих руках. – По крайней мере, я так думала.

– Ты предполагала, что он предаст меня?

– О да. Определенно. – Кораэль не была человеком, который кого-то обманывал, в этом можно быть уверенной. – Но я не могу залезть к нему в голову. Тираэль сам управляет своими прихотями.

– А ты… не презираешь меня?

Она нахмурилась.

– В конце концов, за что?

– За метку.

– Нет.

– Ты думаешь, я зло?

– Нет, – повторила Кора, и с ее губ сорвался тихий смех. Эта мысль, казалось, позабавила ее. Она играла с септумом в своем носу. – Баба Грир права.

– В чем?

– Ты могла бы стать оружием.

– Я не думаю, что хочу быть оружием.

Кора потягивала свою медовуху.

– Воля – рабыня, Хелена. Она делает то, что велит разум. Мы должны сражаться, чтобы наша воля сформировалась. – Кора посмотрела на меня. – Ты могла бы стать полезным инструментом власти, поэтому ты должна стать оружием. Рано или поздно мы все подчинимся воле богов, веря в то, что мы особенные. Разум играет с нами. Или Вселенная с нашим разумом. Кто знает.

– Но чем я могу быть полезна? – Я бросила быстрый взгляд через плечо, прежде чем наклониться. – Единственная сила, на которую я способна, – это пламя в моей руке!

– Тот, кто недооценивает цыпленка, никогда не столкнется с петухом. Или еще: искра способна превратиться в ад. Капля может стать цунами. Порыв ветра – ураганом, а крошечное движение Земли – смертельным землетрясением. Любое творение может стать грозным.

– Я думаю, вы, ребята, переоцениваете меня, – выдохнула я. – Мой дед происходит из той же линии, однако он не более чем простой азлат. Моя мать была не более чем азлаткой, и я тоже являюсь не более чем азлаткой, причем, по общему признанию, не очень подготовленной. Вы можете…

– Твой дед, – прервала меня Кора, прищурив глаза до щелочек и обхватив свою медовуху, – нечто большее, чем ты когда-либо могла себе представить.

– Что ты имеешь в виду?

– Он сильный невралгик. – Кора подтянула ноги и скрестила их. Юбка едва скрывала ее трусики. – Я бы сказала, даже более могущественный, чем Тираэль. Он просто до сих пор не может пережить скорбь по дочери. А что касается Сифры… – Кора окинула взглядом зал и остановилась на одном человеке в тени. Присмотревшись, я поняла, что это был Тираэль. Он наблюдал за нами. – Я не любительница слухов, Хелена. Я думаю, что никто не смог бы отследить Безграничную силу. Но, должно быть, была какая-то причина, по которой полк боялся простой азлатки. – Ее взгляд впился в мой. – И почему Сифра сочла целесообразным задавить твои способности в зародыше.

Я задумалась над ее словами. Но чем больше я пыталась смириться с мыслью, что могу быть особенной, тем более нелепой становилась эта идея.

– На самом деле я должна быть невралгиком. Если только поколения не были пропущены. – Я прикусила нижнюю губу. – Думаешь, я метаморф?

– Потому что ты превратилась в ворону? – Я кивнула. Кора покачала головой. – Нет. Макс считает, что за этим стоит что-то другое.

– Твой друг-орел?

– Да. Он говорит на языке жестов. В общем, Макс сказал мне, что силы, изменяющие форму, не могут быть подавлены. Они проявляются рано. Уже в первые месяцы жизни. Это естественный процесс, который невозможно остановить.

– Но, в таком случае, кто я такая?

– Ego suma, qui suma. Ego erit, qui erit, – ответила Кора. – Я тот, кто я есть. Я буду тем, кем буду. – Она пожала плечами. – Боги решают, Хелена.

– Прошу прощения, – прервал нас теплый голос. Я подняла глаза и увидела улыбку Мерлина. – Но ты не потанцуешь со мной, Хелена?

Я нерешительно посмотрела на Кору. Она откинулась на спинку железного стула с волнистыми краями, потягивая медовуху.

– Иди. Твое общество было долгим, и я жажду одиночества.

– Хм, хорошо, – пробормотала я, подав Мерлину руку. К настоящему времени рэп-песни уступили место первоначальным звукам шотландской баллады. Я знала эту песню. Моя мать часто слушала ее. «Вода широка» была посвящена глубокой тоске и желанию снова найти путь на родину. Мерлин положил руку мне на бедро, продолжая держать мою ладонь в своей. В Тираэле все казалось диким и необузданным, словно перевернувшийся корабль в штормовую ночь, который, несмотря ни