В какой-то момент, одолеваемая своим природным любопытством, Дура предприняла попытку высунуться из укрытия и посмотреть, что же там всё-таки происходит.

— Ты куда⁈ — потянул я её за плечо вниз.

— Смотреть!

— Нечего там смотреть! Пригнись!

— Хочу смотреть!

— Морда любопытная, — прорычал я. — Прилетит же что-нибудь по голове!

— Я осторожно! — не согласилась она.

Переубедить у меня её не вышло. В итоге вскоре мы, как два аллигатора, наблюдали за побоищем из-за небольшой земляной насыпи. Дура смотрела, потому что ей было любопытно, я смотрел, потому что любопытно Дуре и для того, чтобы вовремя её одёрнуть, если возникнет опасность. Хотя, ладно, признаюсь, мне тоже было интересно, что там происходит. А происходило там много чего. Анабар разносил армию Фауста в клочья. Каждый взмах его топора укладывал на землю с десяток нападающий, огненные волны сжигали тех, кому посчастливилось выжить. Я видел, как он буквально убил криком группу солдат. Как? Просто наорал так, что с них сперва слезла кожа, а затем и мышцы, оставив голые кости.

Я думал, он начнёт сдавать позиции, когда ему в спину прилетело копьё, но тот лишь перебил древко и продолжил сражаться. Дура в этот момент очень сильно переживала за краснокожего, но всё обошлось. В него ещё не раз и не два втыкались кинжалы, мечи, алебарды, стрелы и другие продолговатые, тяжелые и крайне острые опасные предметы.

Его пытались убить мощнейшими заклинаниями, но чем больше Анабар получал ранений, тем яростнее становились его атаки. Он рубил, бил плашмя, раскидывая целые отряды, поднимал на рога, создавал огненные смерчи, да такой силы, что закипало небо. Облака стали напоминать булькающее варево в котле.

Смотреть на это можно было бы вечно, если бы не так больно. Каждая атака вызывала жуткую боль во всём теле, которую с каждой минутой становилось всё труднее терпеть. Я не сразу заметил, но рядом с ямой в припадке корчилось несколько наших преследователей. Кажется, для них такой выброс силы оказался слишком высоким.

Тем временем бой продолжался. Мы с Дурой держались сколько могли, но когда прогремел небесный колокол, оповещающий о начале дня, я отключился.

* * *

Разбудила меня, как ни странно, Дура. Знаете как? Знаете? Она дунула мне в нос. Со всей своей дурной дурнины. Просто набрала полные лёгкие воздуха, а затем резко, залпом пустила это мне в голову под давлением в три тысячи атмосфер. Я конечно точно не знаю, может и не три тысячи, манометра нет, но пробуждение было адовым.

— Кпха-а! — резко открыл я глаза, не сразу сориентировался и едва не нырнул с обрыва.

В ответ прозвучал звонкий заливистый смех бесилки. Весело ей. Отомстила пакость.

— Нашла, блин, время. И кстати… — прислушавшись, понял, что ничего толком не слышу. Тихо. Ни звуков сражения, ни рёва пламени, ни криков, ни-че-го. Только ветерок слегка подвывает, да лава в яме тихо булькает.

Дура, к слову, так и сидела ко мне впритирку в той же самой позе, в которой были до момента, как я отключился. Выглядела она, мягко сказать, неважно. Помимо синяков под глазами, заметил две красных дорожки из носа до верхней губы, плюс пыль. Пыль везде, всюду пыль и лопнувшие капилляры на глазах. Ещё ломка в костях и мышцах… Да, если так посмотреть, то болело вообще всё. Не так чтоб прямо очень сильно, но неприятно.

Осторожно выглянув из-за насыпи, оглядел поле битвы и даже не сразу поверил в то, что увидел. А дело было в том, что я не увидел ничего. Вообще ничего. Не было ни мёртвых тел, ни доспехов, ни разбросанного оружия. Если бы не перерытая земля, да с десяток дохлых нищебродов с разбитыми горшками, то можно было подумать, что это всё привиделось.

Выбравшись из укрытия, первым делом вытряхнул песок с головы, потом снял свою накидку и так же хорошенько встряхнул несколько раз, протёр лицо и опять встряхнул. Немного попрыгал и вроде стал чистым.

— А где?.. — удивлённо проговорила Дура, оглядывая окрестности.

— А нету. — развёл я руками.

Вообще было аномально тихо. Я такую тишину наблюдал только на побережье, а сейчас тут. Даже как-то непривычно и немного жутко. И тут меня несколько шокировало ещё одно наблюдение. На улице стояла ночь, хотя я точно помню, что перед тем, как отрубиться, наступило утро. То есть мы проспали как минимум около двенадцати часов.

Продолжая исследовать последствия боя, прошли ещё где-то с десяток метров, и я заметил неглубокий кратер, а вместе с тем то, что осталось от некогда великого демона Анабара. Огромный скелет, что примечательно, без головы, и топор. Что ж, по крайней мере, мы теперь знаем, чем закончилось сражение, хоть эта информация для нас и была бесполезна.

Дурилка сразу помрачнела, когда увидела останки однорукого. Подозревал, что она болела за него, но чтоб настолько. Возможно, для неё он был своеобразным супергероем. Демон, что имел такое же увечье, как у неё, но сумевший достичь невероятных высот.

— Ладно, не переживай. Мы живы, а это главное. — попытался её приободрить, и это чуть-чуть помогло. Чертёнок несколько раз шмыгнула носом, а затем пошла в сторону скелета.

А нет, ошибся. Не останки демона её интересовали, а его оружие, которое по непонятным причинам осталось, тогда как всё остальное нападавшие забрали с собой.

Бесилка подлезла под рукоять воткнутого в землю массивного топора и попыталась подёргать его рукой. Ничего не вышло. Тогда она встала ближе к лезвию и, уперевшись плечом в древко, попробовала ещё раз.

— Гмо! Гмо-о-о! Ар-р-р! А-а-а-а! Гх-гх-гх!

Дура пыхтела, рычала и даже ругалась на своём тарабарском, но топор даже на миллиметр не сдвинулся. Даже не дрогнул. Тогда я решил помочь, и вскоре мы вдвоем пыхтели, рычали и ругались на своём тарабарском, но топору было всё по боку.

Однако Дура не отчаивалась. Она попробовала залезть на древко и подёргать за самый конец рукояти. Пинала по бойку, пинала по бойку с разбега…

— Кса-а-а-а! — злобно шипела она на отбитую ногу.

Была попытка кинуть в него тяжелым камнем, которая так же провалилась.

«Может, он как молот Тора работает? Может, мы недостойны или что-нибудь вроде того? Это бы объяснило, почему они забрали всё, кроме топора».

— Дви-гай-ся! Дви-гай-ся! Ну-у-у-у! Агх! — продолжала измываться над топором бесилка. Хотя это, наверное, правильнее будет назвать секирой. К слову, сделана