— До встречи, правитель Улааль, я рада нашему знакомству, — ответила я ему уже в спину. Он не оборачиваясь чуть было остановился, мотнул головой, и снова ускорил шаг.

— Это правитель? — шепотом спросила Оми. Я посмотрела на нее — она выпучила глаза, и смотрела то на меня, то на удаляющегося правителя.

— Он так сказал, Оми. Оказывается, он наблюдает за нами, когда мы приходим сюда. Ладно, пока все вроде нормально. Есть над чем подумать. Идемте обедать, и поедем на берег — смотреть праздник.

Мысли скакали, словно в голове была сотня козлят, которых впервые выпустили на полянку. Я пыталась их собрать в кучу, рассортировать страх за наше дело и свою симпатию к этому мужчине, ругала себя за слабую волю и одновременно оправдывала себя как женщину, которая устала думать только о побеге, устала бояться. Я еще раз обернулась, но он уже пропал за мелкими прибрежными кустами.

Вечера мы ждали с нетерпением — помня прошлогодний праздник, я вновь ждала танцев с людьми на берегу, вновь ждала смеха и горящих огней. Я собиралась снова надеть вещи Оми, и под видом служанки — горожанки хорошо провести вечер. А еще, эта шумная толпа давала возможность спокойно поговорить с Браном.

У Брана уже были несколько верных людей из рабов, которые были в курсе нашего плана — он знал их лично еще с севера, это были люди из нашей и из соседних деревень. Моих родителей Бран здесь так и не видел за все годы, что пробыл здесь. Он видел всех людей, что выводили с кораблей, пришедших с севера.

--------------------------------

Обычные люди, что жили на берегу, жили очень бедно. Море, что их кормило раньше, сейчас было доступно раз в десять дней — охрана дежурила и на берегу. Мальчишки умудрялись спускаться на воду дальше, левее города, но это было опасно. О крутые скалы, что опускались в воду, щедро бились волны. Ребята скидывали со скалы плоты, собранные из бамбука, и прыгали сами со снастями, доплывали до плотов, и рыбачили с них. Обратно взбирались по связанным мало-мальски лестницам.

В прошлом году трое парнишек не смогли выбраться из воды, когда лестница оборвалась. Безутешные родители с трудом вынули их тела, которые било о скалы. Люди были на грани, но у них в голове не было решения о свержении власти, о революции. Они считали правителя человеком, которому боги дали право вершить здесь суд и править землями. Богов здесь было всего три: Воды, Земли, Воздуха. Правитель земель — их потомок, которого очень давно боги отправили на эту сторону Большого моря, чтобы он доносил до людей правила, по которым нужно жить.

— С прежним правителем все было иначе — он лишь следил, чтобы южане вовремя занимались обработкой земли, делились друг с другом, брали рыбу и соль из моря, вместе ждали холодов, и освещали небо кострами, говоря богам, что люди готовы ко времени, когда земля готова к отдыху, — рассказывала мне старая женщина, дочь, мать и жена рыбаков, что что жили здесь всегда.

Я познакомилась с ней на первом празднике начала тепла, она чистила рыбу для запекания. Несмотря на ее почти слепые глаза, руки двигались точно и уверенно. Говорила она несколько распевая, растягивая слова. Подошла я к ней тогда, услышав, что она заставляет внуков еще и еще идти в море. Те не хотели, им хотелось увидеть гуляние, потанцевать на берегу.

— Не ленитесь, живот ваш не будет танцевать завтра, когда вы заглянете в котелок, лентяи, идите еще, пока можно брать в море то, что оно дает нам — своим детям, — женщина смотрела перед собой, но как будто почувствовала, что я стою за ее спиной в трех метрах, и слушаю их диалог.

— Не стой там, женщина из холодных земель, у меня от твоего взгляда холод в спине, встань тут, — она рукой с ножом указала мне на пятачок напротив себя. — Встань тут, и говори, не жалей, боги нас не дадут в обиду.

— Извините, я не хотела подслушать, я не знала, что вы так бедно живете, — я обошла ее, и встала перед ней.

— Это плохое время, а люди с севера делают нашу жизнь плохой.

— Но ваши правители сами привозят сюда людей с севера, и делают свободных людей рабами…

— Жоала, меня зовут Жоала, мне столько рук, что надо собрать здесь всех, и считать. Ты пришла сюда не сама, а он пришел сам, и наши боги сейчас не могут говорить с правителем, не могут говорить ему правила, — она взяла очередную рыбу, что прыгала в холщовом мешке у ее ног, взяла за хвост, размахнулась, и ударила ее головой о камень. Та притихла, и старуха начала ее чистить.

— Кто «он»? Кто изменил вашу жизнь? — я присела напротив на бревно и посмотрела ей прямо в глаза.

— У него нет имени наших богов, как у тебя. Но ты хочешь уйти, а он не хочет уходить от нас, — боги уже забирают наших мужчин в воду, но правитель не слушает богов.

— Вы говорите про Ваала?

— Нет, это не его имя.

— Это тот, кто называет себя этим именем?

— Да, уходи…

— Нет, я не хочу уходить, я хочу помочь вам, я хочу, чтобы человека с этим именем не стало здесь, — я смотрела в ее почти белые от катаракты глаза, и меня пугало, когда она поднимала их на меня. Но я не отводила глаз.

— Ты не врешь. Ты живешь в доме наших богов. Там правители видели вещие сны, но правителю запретили там жить. Правитель должен видеть воду, землю и воздух. В том месте их видно, и боги говорят ему в окна. Ты не слышишь их.

— Я хочу помочь вам…

— Ты не врешь, — перебила меня старуха. В начале холодов я пришлю к тебе людей. Они скажут тебе, что пришли слушать богов, пусти их в свой дом.

— Хорошо, — автоматом ответила я, и хотела задать очередной вопрос, но она сказала: «иди, сейчас он придет сюда, не показывайся ему», и отвернулась от меня.

Я осмотрелась, и увидела, что Ваал с Мальяном гуляют в толпе. Я опустила голову, повернулась спиной к этой паре, и пошла сделать круг вокруг них через толпу.

Осенью и вправду, хоть я уже и забыла, к нам постучались ночью. Оми и Сига вышли к калитке. Я тоже встала, накинула одеяло, и стояла в дверном проеме. И когда услышала, как они сказали: — мы пришли слушать богов, я велела впустить людей. Шесть стариков вошли в мой дом, потушили все свечи, и встали спинами друг к другу. И тогда я поняла зачем нужен на полу, прямо в плитке выбитые желобки в виде круга. Они стояли пятками к этому кругу.

Мы с девочками молча сидели на моей кровати. Они ушли молча в тот момент, когда первый луч солнца скользнул в окно. Не подавая знаков, не говоря ни слова, они повернулись на Восток, поклонились, и вышли из дома. После этого люди в городе стали улыбаться мне.

Когда начались сборы судов на север у меня жгло в груди — вот оно — протяни руку, сделай два шага, и ты на корабле.

— Бран, что ты чувствуешь, когда они собираются туда, куда ты не можешь вернуться? — я смотрела на его реакцию, и не могла поверить, что он сын своего отца, что он брат Бора.

— Там нет этих знаний, только здесь их можно получить, Сири, помнишь, мы с тобой мечтали о том, что обязательно доберемся до этого берега, и потом все море будет нашим? — это были глаза парнишки, что мечтал только о море, и вот ему дали его.