до глубины души. Таким его могут видеть только близкие, обычно он в холодной непреступной броне. Неужели и я стала настолько небезразлична, что он передо мной открывается? — Почему ты не в такси?! — на его вопрос даже отвечать не хотелось, я жмурилась от удовольствия. Но разве Демьян отстанет? Пришлось рассказать. Лучше о таксисте, чем о брате. Ложь выжигала нутро, но я не могла решиться заговорить об Аресе. Не поймет. Не простит. А еще я боялась, что Демьян начнет задавать вопросы о «Дне Рождения Ксюши», а я проколюсь, но видимо сейчас его больше беспокоило, что я могу заболеть.

— Вы здесь стояли? — смотрит на камеру. — Номер машины не запомнила? — выражение лица решительное, губы поджаты, в глазах убийственный блеск.

— Демьян, не надо его искать, — сразу догадываюсь, к чему вопросы. — Поехали в городок.

Демьян не успокоился. Направив на меня теплый обдув, стартует. Желваки какое-то время еще гуляют на скулах, переключая внимание на мое трясущееся от озноба тело, ругается матом.

— Буду тебя сейчас греть. Заболеешь, я этого бомбилу в порошок сотру.

До городка мы долетаем, меня от скорости на спидометре лишь сильнее потряхивает, но я упорно молчу о своем страхе.

Останавливаясь возле таунтхауса, с пульта открывает ворота. Помогает выйти из машины и ведет в дом. Оказавшись на улице, начинаю мерзнуть, влажные брюки, что успели согреться, но не успели просохнуть, сразу остывают, холодят кожу.

— Бегом скидывай с себя все, — командует, как только переступаем порог дома. Успеваю расстегнуть куртку, а он ее с меня уже стаскивает. Зарывшись пальцами во влажные волосы, толкает к стене и впивается в губы. Этот способ согрева мне нравится даже больше, чем печка.

Кайсынов во всем хорош, даже в том, как быстро и умело избавляет девушек от одежды. Через минуту я стою зацелованная в одном нижнем белье. Ступни греет теплый пол, а тело согревают его жадные горячие поцелуи и обжигающие прикосновения рук. Кайсынов не целует, а хочет выпить меня до дна. Срывая с моих губ стоны удовольствия, вылизывает небо, щеки, язык. Тело мое тянется к источнику удовольствия. Внутри разгорается настоящее пламя, которое зажигает нервные волокна.

— Ох@я моя девочка, — стаскивает с себя толстовку, бросая ее до кучи к мои вещам. Сдергивает вниз мой бюстик, лямки на плечах впиваются в кожу, Демьян, резко поддев их, сбрасывает с рук. Накрывает обе груди шершавыми ладонями, сжимает до легкой боли. Поддается вперед, накрывает сосок губами. Лижет то одну грудь, то другую. Играет с тугими горошинками, которые реагируют на его ласки, прикусывает, всасывает в рот, бьет по ним кончикам языка. Я выгибаюсь, подставляя грудь, трусь о каменную эрекцию животом.

Растущий сгусток наслаждения требует выхода, но Кайсынов не спешит. Целует, опускается на колени, сжимаю бедра, не дает. Подхватывает мою ногу, ставит ступню на плечо, открывая себе доступ к моим гладко выбритым складочкам. Отодвигая ластовицу трусиков танго в сторону, размазывает пальцами скопившуюся влагу. Меня трясет. Хочу почувствовать его в себе, чтобы член мощно с оттяжкой двигался во мне, задевая все эрогенные точки.

— Розовая сочная киска… — пальцы заменят язык. По мне проходится разряд нереального удовольствия, с губ срывается всхлип, ноги не хотят держать, но раскрытая сильная ладонь на животе не дает съехать по стенке. Вжимая меня в стену рукой, Кайсынов посасывает мой бугорок наслаждения, в котором сейчас оголились все нервные окончания. Царапая зубами, он тут же всасывает клитор в рот, кружит по нему языком. Ему нравится, что я стону до хрипа. Оргазм где-то рядом, но Демон не дает мне кончить, останавливается, как только чувствует предоргазменные судороги. Я зарыдать готова. Хочу помочь себя пальцами, не пускает. Сжимает и отбрасывает их в сторону. В глазах демонский блеск, доволен гад собой.

— Дай мне кончить! — срываюсь и бью его по плечам, другой рукой хватая за волосы, вжимаю в свои складки. Меня всю трясет. Если бы он лизнул там еще раз, я бы разлетелась.

— Только на моем члене, моя девочка, — поднимается на ноги, стаскивает штаны вместе с трусами, оставляя их на щиколотках. Подхватывает меня под ягодицы, царапаю спину о штукатурку, когда он аккурат опускает меня на свой член, стенки влагалища уступает жесткому напору, со стоном впускаю в себя его головку. Резкий толчок и он проникает на всю длину.

— Ох… — закатывает глаза, стон через сжатые зубы. — Твоя дырочка создана для меня. Обхвати меня ногами. После того, как я выполняю просьбу, Демон срывается. Жестко насаживает на себя, словно куклу. Мне все равно, потому что спираль заново закручивается и через десяток глубоких толчков, которые проникают до самой матки и затрагивают там эрогенные точки, я наконец-то себя отпускаю. Кричу, сжимаясь на его члене.

Он ругается, сложно удерживать кончающую девушку на весу.

— Я в тебя сейчас кончу, Раяна, тормози немного! — можно подумать я могу остановиться! Три мощных толчка, мне даже чуток больно от их глубины, Демьян вырывает член из влагалища и заливает мой живот спермой. Уперевшись лбом в мой лоб дает время пережить удовольствие, что еще легкими судорогами отзывается в теле. Не сразу ставит на ноги, знаю, что не устою. Скидывает штаны с трусами, чтобы не мешали при ходьбе, несет меня на диван.

— Теперь горячая ванна и чай… — произносит он, но мы вновь начинаем целоваться.

Этот вечер я всю неделю прокручиваю в малейших деталях. Мы заснули вместе, а утром он отвез меня в общагу.

— Раяна, наше следующее свидание через неделю. В следующую субботу у меня бой, нужно подготовиться, — мое сердце замирает. Арес не обманул. — Если я буду отвлекаться на тебя, просру бой, а мне нужно его выиграть. Можешь неделю продержаться и не срывать меня? Никаких мужиков и непредвиденных поездок куда-нибудь! — прожигая тяжелым взглядом.

— Никаких мужиков нет. И поездок не будет, — мне было так страшно за предстоящий бой, что я готова была пообещать все, что угодно. — Нельзя отказаться от боя? — мой голос просел, беспокойство засело комом и не возможно его ни выплюнуть, ни проглотить.

— Нельзя. После этого боя я уйду из «Подземелья» — я верила его заверениям, но ничего не могла поделать с тревогой.

Пропищав: «Отлично», кивнула головой.

— Через неделю я тебя заберу, — я не стала уточнять, куда заберет и на сколько. Прощались мы минут десять страстно целуясь в машине. Когда шла в общежитие, прикладывала пальцы к припухшим губам, чтобы комендантша не увидела.

В универе поползли слухи, что мы расстались, поссорились. Были те, кто пытался подойти, спросить, правда это или нет.

Я не отвечала.