Группа воссоединилась. Здесь были Ариэль, Терри и Берк, и вид у них был такой измотанный и усталый, будто это они провели две ночи под замком. Еще присутствовали трое других: молодой шатен в темно-синем костюме и в галстуке в красную полоску, которого Кочевник не узнал, зато узнал двух других: Эшваттхаму Валлампати и — неожиданно — Роджера Честера, РЧ из «АРЧ». Все, кроме неизвестного молодого человека с блютузовским наушником, сидели, когда вошли Кочевник и Аллен, а сейчас встали, демонстрируя хорошие техасские, оклахомские, массачусетские, калифорнийские и нью-делийские манеры.

— Ах ты собака! — нежно сказал Терри, улыбаясь и выходя вперед, чтобы похлопаться по плечам. — Как тебе каникулы за казенный счет?

— Бассейна там нет, — ответил Кочевник. — Да позагорать фиг позагораешь.

Ясное дело, они знали, где он был. Капитан Гарца наверняка им в воскресенье сказал. В углу Кочевник заметил спальные мешки. Наверное, пол и диван не слишком удобны. Может, его согруппники мылись и переодевались в общественном туалете, но безмолвный рассказ завершали россыпь банок от газировки, бутылки из-под воды, обертки от конфет и батончиков «гранола». Ребята здесь торчат с самого утра воскресенья.

Берк подошла хлопнуть его по ладони и откомментировать следы горячего поцелуя у него на щеке. Вдруг прямо перед ним оказалась Ариэль. Он заглянул ей в глаза. Сегодня — сейчас — они были темно-серые, цвета дождя с тревожного неба. Он вспомнил свои слова, сказанные из тюрьмы графства Пима: «Хочешь спасать больных собак — иди в ветеринары».

И самое худшее: «Хватит за меня цепляться».

Потому что он знал, что на самом деле наоборот, и без присутствия Ариэль он боялся, что его гнев на мир, на отца за то, что изменял матери и чертовски хорошо умел это делать, на себя за то, что и близко не так талантлив, как притворяется, — мог бы подняться и съесть Кочевника заживо.

Ариэль обняла его.

Она обхватила его руками, склонила голову к нему на плечо, и он понял, что самое восхитительное, самое невероятное…

…это то, что он не отодвинулся.

Несколько секунд они так простояли, а потом она посмотрела на него, кивнула, приветствуя его возвращение в семью, и он сказал немножко нервно:

— Мне вас не хватало, ребята.

— Джон! — Роджер Честер протянул ему коричневую руку, и Кочевник ее пожал. — Рад, что мы вытащили тебя из той ситуации.

У него был голос из тех, что заполняют все помещение. Подтянутый, чуть за шестьдесят, круглогодичный загар от гольфа или пребывания во втором своем доме на Косумеле. Черепаховые очки, слегка увеличивающие темно-карие глаза. Кудрявые белокурые волосы, аккуратно подстриженная бородка. Модные синие джинсы, тщательно потертые, красная ковбойского стиля рубашка с жемчужными пуговицами под темно-синим блейзером. Кочевник видел его только один раз, в тот день, когда он и ребята подписали контракт о представительстве, и даже тогда это было кратко, потому что Роджер Честер просто остановился возле офиса Криди — спросить про новый диск от «I Died Yesterday», зомби-готской группы Криди. Криди — это Этан Крид, бывший агентом группы «The Five» в течение трех месяцев, пока его не перебросили в Майами на другую группу талантов. Карьеру «The Five» передали с рук на руки другому человеку из агентства, Эшваттхаме Валлампати.

Привет, Эш! сказал Кочевник, и Эш ответил со своим резким акцентом:

— Привет, Джон.

Эш его не очень интересовал, и он не думал, что Эша особенно интересует «The Five». Ему было двадцать шесть лет, высокий, по-модному худощавый, красивый экзотической красотой, сражающей техасских девочек или мальчиков, поскольку не очень понятно, кого он предпочитает, — всегда ходит в черных костюмах, белых рубашках и неонового цвета галстуках. Иссиня-черные волосы всегда зачесаны строго назад и зафиксированы блестящей помадой. Пахнет от него горьким лимоном. Кочевнику еще всегда казалось, что у него на лице держится полуулыбка самодовольной надменности. Агентство Роджера Честера занималось примерно тридцатью группами и еще примерно дюжиной одиночек. У них была пара тяжелых хиттеров стиля кантри-вестерн: «Austin All-Nighters» и «Trailblazers», каждая из которых получила «Грэмми». Ими Роджер Честер занимался персонально, как и чудовищной хэви-метал-трэш группой «Shatter the Sky», недавно вернувшейся из европейского турне. Из остальных групп, сражающихся за внимание публики и место под ее солнцем, «The Five», вероятно, находилась в подвале с прочими дворнягами. По крайней мере Кочевнику казалось, что так видит ее положение Эш. Кочевник считал, что Эш вообще сплошь разговоры, далеко идущие планы и полное отсутствие энергии, и его злило до шипения, когда Эш пожимал плечами и ни черта не делал, будто и не обязан.

Кочевник решил, что Эш на пути в Лос-Анджелес, и подумал, что его работа скорее быть нянькой при избалованных плаксивых детишках, чем профессионально раскручивать группу. Да, что-то он делает. Вот, например, организовал съемку у Феликса Гого и, очевидно, для пяти-шести других групп, которые курирует, тоже что-то делает, но Кочевник всегда помнил, как Эш один раз сказал у себя в кабинете: «Ваша группа нам денег не приносит, но мы вас держим из личной симпатии».

Кочевник с Эшем здороваться за руку не стали.

— Я в трауре по поводу этой трагедии. — Роджер Честер стоял к Кочевнику так близко, что слышался запах оранжевых конфеток «тик-так» в его дыхании. — Майк Дэвис был великим басистом, великим музыкантом. А Джордж Эмерсон… слава Богу, что он должен выжить.

Кочевник не думал, что Роджер Честер вообще знает, кто такой Джордж.

— Его родители здесь? — Вопрос был адресован Аллену.

— Они прилетели в ночь на воскресенье. Я с ними говорил, хорошие люди.

— Еще раз повторю: хорошо, что он выживет, — произнес Роджер Честер, будто снова беря управление в свои руки. Итак, мистер Аллен… или надо сказать «агент Аллен»? Куда мы отсюда едем?

Кочевник уже полагал, что Аллен побывал здесь, говорил с Берк, Терри и Ариэль, а также с родителями Джорджа, но понятия не имел, о чем говорит Честер. Он нахмурился:

— Куда едем? В Остин, вот куда. Турне кончено. — Никто ничего не сказал. — Слушайте, если за нами охотится этот… — а, черт с ним, что там Аллен подумает, — хренов снайпер, так не лучше ли двинуть домой? Вы как думаете?

Он смотрел на Аллена и Честера по очереди.

— Не так все просто, — ответил ему Аллен, и в этой короткой фразе прозвучал приговор судьбы. — Присядем? — Он двинулся к одному из складных стульев, принесенных, чтобы на всех хватило. — Давайте сядем, и я вам расскажу, с чем мы имеем дело.

Кочевник сел на стул рядом с Ариэль. Он думал о том, что сказал в тюрьме Аллен: «Ты мне поможешь поймать Джереми Петта».

Когда сели все, кроме молодого человека в темном костюме, которого так и не представили и который остался стоять у двери, Аллен занял середину комнаты и открыл коричневую папку.

— Я уже вам сказал, как его зовут, но не сказал, кто он. — Аллен посмотрел на собравшихся. — Он ветеран морской пехоты. Два срока отслужил в Ираке снайпером, так что дело свое знает. Тренировка на снайпера в морской пехоте самая тяжелая. И учат их вот чему: одна пуля — один труп. — Он сделал многозначительную паузу. — В идеале — так. На поле боя не всегда получается. Но в послужном списке Петта тридцать восемь подтвержденных результатов и еще сорок два вероятных. Однако последний убитый за ним числится в две тысячи четвертом году, а сейчас — это сейчас. Он пережил тяжелые времена, оставившие на нем свой след. Наверняка позволил себе опуститься физически — и ментально тоже. Совсем не так остер, как был когда-то… Но он придумал себе какое-то Дело. Придумал задание, и в задачу явно входит ликвидация всех членов вашей группы. Он следовал за вами до Свитуотера и нашел себе позицию напротив той заправки. Наверняка ехал за вами всю дорогу от Далласа.