– Святой боже.

– А это проблема?

– Думаю, да, но, по крайней мере, не моя. Хочу только кое-что сказать о вас с Дженни.

– Что? – насторожилась Максин.

– Вам нравятся очень странные мужчины.

В конце концов Дженни позвонила сама.

– Привет. Это я, – неуверенно сказала она, когда Гай поднял трубку. – Я понимаю, что теперь уже поздно, но мне хочется извиниться за вчерашнее. Я говорила ужасные слова, и мне очень стыдно.

– Нет проблем. – Гай не смог удержаться от улыбки, подумав, что ужасные слова Дженни не идут ни в какое сравнение с импровизированными остротами Максин. – Поверь, меня обзывали и похуже.

– И я подвела тебя, – продолжала она горестно, – с поездкой в Манчестер. Никогда себе не прощу. Тебе удалось найти бебиситтера?

– Нет.

– О боже, прости меня!

– Но все решилось. Дети поехали со мной. Так что, если захочешь послушать получасовое описание полета на вертолете в детском исполнении, обращайся к Элле.

– Правда? – Дженни рассмеялась, почувствовав невероятное облегчение. – Значит, я не разрушила тебе весь день.

– Пилоту, возможно, потребуется время, чтобы прийти в себя, но в общем все прошло успешно. – Гай помолчал немного. – Могу я спросить, как ты? Все… прояснилось?

– Абсолютно все, – с вызовом ответила она, словно в ожидании очередных замечаний в духе «ты точно знаешь, что делаешь?». Потом как-то неловко добавила: – Послушай, все не так просто, по телефону это не объяснить, но теперь я понимаю, почему он сделал то, что сделал. Теперь он вернулся, и мы все начнем сначала. И я знаю, что ты наверняка думаешь, но это моя жизнь, он мой муж и он не сбежал с другой женщиной…

– Ш-ш-ш, – сказал Гай. – Успокойся. Незачем оправдываться передо мной. Я не собираюсь критиковать твое решение, Дженни. Не думаю, что имею на это право, учитывая, сколько ошибок я сам совершил за последние несколько лет. Кроме того, – добавил он, тщательно подбирая слова, – ты ведь этого и хотела? И теперь получила шанс снова стать счастливой. Думаю, от этого никто бы не отказался.

– Я знаю. – Казалось, ей все еще не верится, что он не собирается ее шпынять. – И я счастлива. Знаешь, мне нужно идти, Алан поднимается. Не мог бы ты попросить Максин перезвонить мне завтра, когда она вернется из Лондона?

В этот момент в комнату зашла Максин с двумя чашками чая и пакетом печенья.

– Вообще-то… – начал Гай, но Дженни уже не слушала.

– И передай привет Джошу и Элле, – быстро сказала она. – Скажи, что я скоро приеду их навестить. Мне правда нужно бежать… Пока.

– Она просит, чтобы ты перезвонила ей завтра. – Гай повесил трубку и взглянул на Максин. – Она думает, что ты еще в Лондоне. Она торопилась повесить трубку.

– И? Что она сказала?

– Не много. Только то, что теперь она понимает, почему он уехал, и что они собираются все начать сначала. – Он покачал головой. – Ах да – и она счастлива.

Такое внимание к обстоятельствам личной жизни Дженни просто удивительно, подумала Максин. Похоже, он и правда переживает. Ее делами он так не интересовался. Видимо, знает, что она сама может позаботиться о себе. Дженни, далеко не такая опытная во всем, что касается мужчин, была легкой добычей для всякого рода негодяев вроде Алана Синклера. Да чего там, она даже с Бруно умудрилась безнадежно рассориться, а тот вел себя как котенок…

– Хотела бы я знать, как он извинялся, – задумчиво сказала она. – Должно быть, настоящий спектакль устроил. Боже мой, да некоторые женатые мужчины могут головой поплатиться, если вздумают забежать в паб после работы. За опоздание на два часа жены им такую головомойку устраивают, что чертям тошно становится. Алан опоздал на пару лет, а Дженни и рада до усрачки.

Гай, который тоже думал об этом, сказал:

– Она чуть ли не ждет, что с ней плохо обойдутся. А что еще думать, если тебе всю жизнь встречаются одни ублюдки.

– Точно. А в довершение всего она неделю прожила в одном доме с вами. Как там говорится насчет последней соломинки?

– Я ей ничего плохого не сделал, – обиделся он, – наоборот, был безукоризненно галантен.

– Вы?! – Максин едва не подавилась печеньем. – Вы не можете быть галантным!

– Могу, если захочу. Все зависит от окружающих.

– Со мной вы никогда не вели себя галантно.

– Совершенно верно. – Гай заглянул в свою чашку. – И чему тут удивляться? Это самый отвратительный чай, что я пил в своей жизни.

Максин пригубила свой.

– Вот дерьмо, – раздраженно сказала она. – Сахар – это не сахар. Это соль.

– Никогда бы не подумал, что скажу такое. – Он сокрушенно покачал головой. – Но я, кажется, начинаю жалеть Бруно Перри-Брента. Бедняга хотя бы представляет, во что ввязался?

Для Бруно это было впервые. Раньше подобные вопросы вообще не вставали на повестку дня.

Но сделать это было необходимо, хоть и тяжело. Максин перевернула его мир. Он хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь. Он был донжуаном, сколько себя помнил. Изменять для него было так же естественно, как дышать. Но теперь это осталось в прошлом. Ему никто больше не нужен, кроме Максин.

Было два часа ночи, Нина сидела за кухонным столом и пила ромашковый чай. Ее длинные белые пальцы, сжимавшие чашку, казались почти прозрачными в приглушенном свете настенных ламп. Ее лицо выглядело бледнее обычного, но голос был спокоен, как всегда.

– Значит, это все время была сестра Дженни Синклер. – Она задумчиво кивнула. – Как интересно. Знаешь, Дженни говорила со мной о тебе. Я думала, что это с ней у тебя роман.

– Не мой тип, – сказал Бруно, потому что честность честностью, но кое о чем, безусловно, лучше промолчать. Собственная репутация его не беспокоила, но он мог хотя бы защитить честь Дженни.

– А Максин – твой?

– Да.

– Ты абсолютно уверен?

Он кивнул.

– Абсолютно.

– Ну хорошо. – Нина пожала плечами. – Рано или поздно это должно было произойти. Честно говоря, я не ожидала, что мы продержимся так долго.

Она спокойно приняла это, благодарно подумал Бруно. Но Нину вообще ничто не могло вывести из себя. Ему это в ней всегда нравилось.

– Я не ожидал, что такое может случиться, – признался он с грустной улыбкой. – Особенно со мной.

– Где вы будете жить?

– Завтра я встречаюсь с Доном Хикменом. Летний сезон уже закончился, и теперь он наверняка сможет подыскать мне недорогую дачу. Полагаю, мне стоит начать подыскивать и другую работу. – Он помолчал, потом добавил: – Но, если ты хочешь, чтобы я остался здесь…