— Так сделай это — сказала командир Арабеля. — Если я сделаю верных и полезных людей из полудюжины придворных и умру при этом, это будет шесть замен за одного убитого — и урок, который может просто заставить остальных молчать и держаться в стороне, если уж они не захотят последовать.

— И снова потерять Арабель? —мягко спросила Филфаэрил.  — Сколько хороших людей заплатят за то, чтобы вернуть его еще раз?

Мирмин кивнула, сделала большой глоток из своего кубка и сказала:

— Боги побери, Филфаэрил, но я просто не могу тебя называть...

— Нет, можешь  —сказала Филфаэрил с неожиданной иронией в голосе. — Здешние придворные называют меня «ледяной шлюхой» за моей спиной, достаточно громко, чтобы быть уверенными, что я слышу. А до этого я была «одинокой долгожительницей» в течение многих лет в напоминание о любовных похождениях Азуна. И да буду я освежёвана на алтарях Ловиатар, если один из моих немногих настоящих друзей не сможет назвать меня как надлежит.

— Не позволяй лордам, которые крутятся при дворе, слышать, как ты используешь это выражение, — сказала Ласпира с еще одним смешком.

— Они могут не понять.

Филфаэрил закатила глаза.

— И то верно. Я пыталась подбрасывать отборные фразы там, где их шпионы могут подслушать, чтобы заставить их задуматься, и все, что они делают, это гадают, что я имела в виду — вслух и за выпивкой, пока они не ошибаются в словах и не искажают то, что, по их мнению, я подразумевала. И мне приходится смотреть, как Лус в очередной раз борется с желанием задушить их голыми руками.

Настала очередь Мирмин усмехнуться.

—Неужели характер Стального Регента становится... менее характерным?

Королева вздохнула.

— Да, к ее чести. Но она находится вдали от седла, меча и своих молодых лордов и каждый день фехтует улыбчивой ложью ... Я вижу, как это нарастает в ней. Кто-то, когда-нибудь очень скоро, скажет одно неверное слово или сделает что-то маленькое и лишь слегка оскорбительное, и выдержка Лус сломается.

— Думаю, это будет не единственным, что сломается в королевстве в тот день, — согласилась командир Арабеля. — Но, боюсь, я отнимаю у тебя слишком много времени, Фи. Ты должна знать кое-что еще о здешних событиях.

Королева кивнула и улыбнулась.

— Говори.

— Видели испуганных зентов, убегающих из Каменных Земель, — ответила Мирмин. — О да, в это трудно поверить, но я и сама кое-что видела. Они, вроде бы, болтали о великих магических битвах между могущественными волшебниками и ужасными летающими зверями.

Королевская бровь поднялась.

— По-видимому?

— Так говорят тюремщики, и они знают дело. Завтра я настроена допросить единственного живого пленника, который у нас есть.

Ласпира пристально наблюдала за правительницей Арабеля через кристалл. — Это была твоя лучшая новость, — тихо сказала она. — А теперь расскажи нам остальное.

Мирмин подняла покрытую шрамами руку с длинными пальцами.

— Только одна, благодарение богам за маленькие милости. Наши патрули прочесали весь восток.

И что? — Голос королевы был нежен, как будто она успокаивала плачущего ребенка.

— Тильвертона нет, — прямо сказала Мирмин. — Полностью, совершенно.

— Разрушен, — пробормотала Филфаэрил. Это был не вопрос. Леди-правитель Арабеля печально кивнула ей в ответ через магическое стекло, а королева вздохнула, откинула голову и добавила ровным голосом: — Спасибо, Мрин. Приятно слышать правду, а не...

— Сладкие слова придворных, — тихо произнес Ласпира. — Наша благодарность, Мирмин. Поспи немного.

Правительница Арабеля одарила их кривой улыбкой и насмешливым стоном.

—Это и был мой сон, леди. Боги храни вас в добром здравии, а Кормир — в лучшем.

Она отсалютовала кубком, спустила ноги на пол, взяла меч, и кристалл потемнел.

— Храни тебя боги, Мрин, — тихо сказала королева, глядя на него. — Один из немногих настоящих клинков, которым мы можем доверять. О, их так мало...

— Леди королева, — сухо произнес Ласпира, — мы можем впадать в отчаяние только тогда, когда дела королевства дают нам время для подобных поблажек.

Голова Филфаэрил резко повернулась, ее глаза вспыхнули огнем, и она одарила старшую военную волшебницу кривой улыбкой. Королева склонила голову и прошептала:

— Приказывай мне.

— Моя королева! — воскликнула Ласпира, по-настоящему потрясенная.

Филфаэрил закатила глаза и сказала:

— Ну тогда, добрая леди, что же ты теперь посоветуешь?

— Алусейр должна быть проинформирована —сказала Ласпира, кивая на кристалл. — Как и придворный маг, чтобы она могла отдать приказы военным волшебникам.

Королева Кормира подняла обе брови.

— Ты забыла, как отдавать приказы?

Старшая военная волшебницы вздохнула.   

— Она была выбрана Ванги, и мы не можем ожидать, что она будет сильной и преданной в следующий час великой нужды, если мы не позволим ей хотя бы отдать простой приказ здесь и там. Я не хочу быть придворным магом, леди... Фи. И никогда не хотела. К счастью, Калэдней тоже.

Королева кивнула.

— Такие служат лучше всех.

Ласпира кивнула на старую максиму вместо того чтобы скорчить рожу или высунуть язык, как она могла бы сделать в другое время и в другом настроении. Она просто добавила тихим, усталым голосом:

—Там все еще есть хазнеф, и я не думаю, что кто-то из нас истосковался по очередному магическому переполоху.

Филфаэрил снова кивнула и поднялась, шурша шелком платья.

— Я расскажу Алафондару все, что ему нужно.

Ласпира улыбнулась:

— Оставишь Лус мне? Ну спасибо.

— Не за что, — сладко ответила королева Кормира. Она выскочила из комнаты, в одно мгновение каким-то образом превратившись в великую вдовствующую королеву.

Ласпира криво улыбнулась безмятежной королевской спине и повернулась в другую сторону, чтобы выйти через темную дверь.

 * * * * *

Должности как-то размножаются. Огромная, взаимосвязанная крепость королевского Двора теперь была больше самого дворца и почти полностью защищала — или, скорее, отрезала — резиденцию Обарскиров от большей части города Сюзейла.

И все же, какой бы гигантской она ни была, придворные размножались быстрее. Они высыпали из ее огромных арочных дверей, заполняя двор и сам дворец. Двое из них, в ярких развевающихся плащах, стояли у мерцающего гобелена — сияющей бирюзовой сцены ползающих синих драконов, которую всегда любила Ласпира. Они явно ждали ее,