в его жизни Надии все изменилось. Именно сейчас, в Италии, он понял, что хотел бы вот так жить вместе с ней, чтобы у них были дети…

Две с половиной недели пролетели быстро, но в этот раз Джейку показалось, что дни тянулись медленнее обычного. Иногда он не находил себе места, потому что душа его и мысли остались в Китае с девушкой, которую он полюбил. Ли Сунлинь ни о чем не спрашивал сына, но видел, что тот в этот раз приехал совсем другим человеком. Казалось, он пришёл в гармонию с самим собой. Если раньше Джейк внешне производил впечатление самоуверенного сноба, смотрящего на мир с сарказмом, то теперь все это испарилось. Его бравурная самоуверенность трансформировалась в уверенность внутреннюю. Ли Сунлиню не могли не понравиться такие перемены в сыне. Уже почти перед самым отъездом, когда в один из вечером они засиделись допоздна, смакуя красное вино прошлогоднего урожая, Джейк признался, что встретил девушку. Он не рассказывал подробностей, просто сказал:

— Па, я, кажется, кое-кого встретил.

И в этой фразе Ли Сунлинь уловил столько теплоты, что для него всё встало на свои места. Его сын наконец-то полюбил. Он сразу понял, что эта девушка наверняка какая-то особенная, раз благодаря ей его сын так изменился.

— Рад за тебя, сын, — улыбнулся Ли Сунлинь Джейку. — Должно быть, хорошая девушка?

— Да, она необыкновенная. Она не китаянка, русская, — а помолчав добавил. — Матери она не нравится, хотя они толком и не знакомы.

— Ну, раз так, то ты просто обязан на этой девушке жениться, — засмеялся отец.

Джейк тоже рассмеялся. У них был негласный альянс против Мань Синмей. Оба знали её характер и были уверены, что если кто-то не нравится ей, то это было почти стопроцентным показателем, что тот человек многого стоит. Нужно отдать должное Ли Сунлиню — он никогда не говорил плохо о матери Джейка. Вернее, сказал только один раз, когда ему наконец-то удалось встретиться с сыном через много лет после того, как Мань Синмей разлучила их. Да и то, даже тогда в его словах не было желания унизить Мань Синмей в глазах сына. Он только рассказал ему правду, что это не он не хотел навещать Джейка, а Мань Синмей сделала всё возможное, чтобы сын возненавидел отца. Джейк в свои шестнадцать, когда впервые приехал в Италию с желанием плюнуть отцу в лицо, может, и был богатеньким эгоистом, но дураком не был уже тогда. Выслушав историю отца и увидев, что Ли Сунлинь не пытается унизить или опорочить мать, Джейк поверил ему безоговорочно. Да и мать, когда он вернулся в Китай и бросил в лицо обвинения, не отрицала, что именно на ней лежала вина за отсутствие отца в жизни Джейка.

С тех пор много воды утекло. Отец и сын редко обсуждали Мань Синмей. Когда же разговор касался ее, Ли Сунлинь всегда был предельно корректен и никогда не опускался до оскорблений. В отличие от самой Мань Синмей, при каждом удобном случае поливавшей грязью бывшего мужа.

Отпуск в Италии подошёл к концу, и Джейк летел в Китай в буквальном и переносном смысле. Его нёс назад в Поднебесную не только самолёт. Он летел на крыльях любви. Когда ему в голову приходили такие мысли, он смеялся сам над собой. Зрелый тридцатилетний мужчина, а ждет не дождется встречи с возлюбленной, как какой-нибудь безусый юнец. Но он ничего не мог с собой поделать. Все его мысли занимала только Надия и никто другой. Он боялся и не умел говорить о своих чувствах с кем бы то ни было. Тем более с отцом. Тот всегда был очень деликатен и никогда не задавал лишних вопросов, зная, что Джейк не любит говорить о себе. Никогда раньше он не рассказывал отцу о своих отношениях с женщинами. Да в общем-то и рассказывать было нечего. Его единственные длительные отношения с девушкой случились в Америке, когда он учился в университете. На какой-то вечеринке Джейк познакомился с Керри. Она была его ровесницей. Типичная миловидная американка со светлыми волосами, стройной фигурой чирлидерши, пышной грудью. Этакая Рис Уизерспун домашнего разлива. После той вечеринки Джейк проснулся в общежитии Керри. С тех пор они все время были вместе. Ему с ней было просто и весело. Девушка мало была озабочена учебой, её больше привлекали различные тусовки и вечеринки. Так они и проводили время: шли в какой-нибудь студенческий бар или на вечеринку, устраиваемую одной из общаг, напивались до чёртиков, а потом отправлялись к нему в комнату или к Керри, занимались любовью полночи напролёт, утром же, как правило, не успевали проснуться к первой паре. В результате после семестра таких тусовок Джейк чуть не вылетел из университета. Ему чудом удалось сдать сессию, как и Керри. Но если Джейка это заставило задуматься, то Керри после каникул решила продолжить беспробудные тусовки. Ей было все равно, останется она на следующий семестр или вернётся домой. Учеба её не привлекала. Джейк же, если его отчислят, должен был вернуться домой, в Китай, где бы его ждали очередные упреки Мань Синмей. Домой не хотелось так же сильно, как и видеть мать. Он решился взяться за ум. Керри ему нравилась, но когда Джейк всерьёз занялся учебой и всё меньше сопровождал девушку в её загулах, он вдруг перестал быть ей интересен. Они по-прежнему были вместе, но Джейк всё чаще оставался в общежитии, ходил в библиотеку, готовя очередной реферат или собирая материал к семинару. Керри же продолжала двигаться в ритме быстрых перебежек от одной компании к другой. Она называла Джейка занудой и всё чаще выпадала из поля его зрения. Отучившись первый год в Штатах, Джейк улетел в Италию на летние каникулы. Вернувшись, он узнал от девушки, которая делила с Керри комнату в общежитии, что та уехала в Алабаму, откуда была родом, и буквально неделю назад вышла замуж за друга детства. В университет Керри больше не вернулась. Было ли Джейку жаль, что эти отношения закончились? Он и сам не знал. Знал только, продолжись они, вряд ли это привело к чему-либо хорошему для него. Однако Керри стала единственной девушкой, с которой он встречался почти год. Всё, что было после, нельзя называть отношениями. Любовницы менялись одна за другой, особенно после окончания учебы и возвращения в Китай. Кто-то задерживался в его жизни на пару недель, кто-то на пару месяцев. Однако ни одна из