своих длинных одеяний и бежать со всех ног обратно в просвещённые страны, прихватив то, что ему показалось интересным. А интересными и стали записи отца Патона о пытках, коими надо принуждать ведьм к признанию своих вредоносных дел, и философские комментарии да классификация ведьм отца Мигобия. Их ведь можно и за свои выдать да великую книгу написать! Впоследствии он её и «написал», назвав «Клещи ведьм». Книгу признали весьма полезной во всём просвещённом мире, и слава отца Николия долетела даже до далёкого княжества, где отец Мигобий долго плевался да локти кусал. Но потом решил, что эта слава не такая большая цена за то, что он стал главой новой религии Сломанного Древа, в этом далёком от просвещённого мира, но огромном и богатом княжестве.

Гудим с Потимом помогали отцу Мигобию в работе над новой грамотой и потом сделали с её помощью множество переводов мудрых книг с богова языка на местный, чем сильно способствовали проникновению новой веры в эти дикие земли.

Куда канули Яробой с Ясной, Мальком, Лисуней да Неленей, никто не знает. Только иногда доходили слухи, что в таком-то городе прогнала мор страшный дева красоты неписаной, а в другом месте кто-то разбойников побил так, что те со страха в заморские страны сбежали. Где-то вдруг появлялась ведунья из местных, которая и не могла-то раньше ничего, да вот нате же, теперь лечит, прямо рукой хворобы снимает! А был случай, что пошла степь в набег на земли княжеские, а войска и нет в том краю. Да объявился там витязь незнамо откуда. Силы невиданной! Умения неслыханного! Собрал он местных парней да мужей и обучать взялся. За то время, пока степь шла, учение и закончилось, и встретило её войско малое. Смеялись над ними степняки, да видимо, рановато. Прянула та мужицкая рать на врага да разогнала степняков так, что и по сей день те собраться не могут. Злые языки поговаривали, что лошади у степняков тогда будто взбесились, из-за того и победа легко далась.

И ещё докладывали отцу Мигобию, что там, где такие чудеса случались, люди жёлуди в землю сажали и ростки от них дубовые берегли пуще глаза. Ухаживали за ними, как за детьми малыми, защищали не щадя живота своего, говоря, что через них душа Рода в наш мир приходит, через коего связь с предками ладится да с потомками единит. Говорили, мол, коли связь такую наладить, так что угодно узнать можно! А узнав, и научиться сему. А пока наблюдали те люди за природой вокруг, постигали смысл деяний её да жизнь свою к ним приспосабливали.

Но — дубы долго растут, а потому отец Мигобий на эту ересь внимания не обращал. На его век и Дуба, от грехов людских подломившегося, хватит, а дальше пусть другие думают, какую новую религию создать. Ведь и на самом деле, разве не грех, когда люди, избаловавшиеся чужим покровительством, погрязшие в лени и в стремлении к наживе, уничтожающие всё вокруг, не себя совершенствуют, а всё готовое выпрашивают, да коли что не по ним, на других ответственность перекладывают? Разве не грех, когда они, выпрашивая и выклянчивая для себя какие-то блага, унижаются, своё человеческое достоинство теряя и добровольно в рабство идя?

Но через несколько лет отец Мигобий всё же решил навести порядок в тех дремучих лесах. Уверил князя в необходимости этого похода, собрал войско во главе с воеводой и бодро выступил из города. Но как только войско подошло к тем местам, начались дожди, размывшие все дороги. Идти стало трудно, реки вышли из берегов. Лошади тревожились, провиант портился, оружие ржавело, одежда рвалась, в общем начались сплошные несчастья. Войско устало, начало роптать да назад поглядывать.

Однажды дождливым утром, лишь только рассвело, отец Мигобий отошёл от лагеря и остановился на дороге, уходящей в лес. Почему-то перед глазами встала Ясна будто живая. Захотелось узнать, где она сейчас? Что делает? Он в шутку поднял вверх руки, и обратив взор в то место, где должно быть солнце, с пафосом произнёс:

— О великая Ясна! Где ты сейчас? Отзови-ись!

И вдруг в дождливых облаках, заполонивших всё небо, образовалась небольшая прореха, открыв солнце, и его лучи ослепили отца Мигобия! Он невольно закрыл глаза руками.

— Неужели ты меня слышишь? — испуганно воскликнул он.

Солнечное пятно всё так же светило на то место, где стоял отец Мигобий, хотя было видно, что тучи движутся.

— Тогда скажи, куда мне идти? Вперёд или назад? Светлое пятно сразу двинулось назад, прошло по лагерю и скрылось в направлении, откуда пришло войско. Отец Мигобий следил за ним широко распахнутыми глазами и не сразу пришёл в себя.

Вернувшись в лагерь, он сказал воеводе:

— Поднимай людей! Возвращаемся.

Дождь прекратился сразу, как только армия повернула обратно. Воины шли с облегчением, изредка поглядывая на отца Мигобия, а тот ехал на своей смирной лошадке, о чём-то крепко задумавшись, и иногда на его лице появлялась улыбка. Тогда оно преображалось и становилось непривычно добрым.

— Наверное вспоминает о чём-то хорошем, — негромко говорили друг другу воины и тоже улыбались, вспоминая что-то своё.

Сказка 5. Ворон

Зачин Сказки

— Татьяна!.. Таня!.. Здравствуй! И тебе, Максимка, здравия!

— О-о, Лика! Приве-ет!

— Здрасте, тёть Лик!

— Давно вас не видно было, как переехали в другой район, так и пропали совсем.

— Да вот, Максимку к бабушке на выходные привозила, обратно возвращаемся.

— Нравится у бабушки-то, Максим?

— Нравится.

— Это правильно, бабушки, они интересные. Лучше, чем с мамой?

— Лучше. Маме всё время некогда. Она то на работе, то делает что-то дома, то сериалы свои смотрит.

— А папа-то у вас бывает?

— Иногда бывает… только от него тоже толку мало.

— Всё пьёт, Тань?

— Пьёт. Думаю уже и не пускать совсем, но вот сыну хоть какой отец, да нужен. Тебе повезло, Вася твой правильный, сильный.

— Сильный, да вот всё по командировкам месяцами пропадает, так что сын часто тоже на мне.

— Зато когда возвращается, весь ваш.

— Да уж, тут мы все неразлучны.

— А ты не боишься за него, когда он там воюет?

— Нельзя нам бояться, Тань. Страх дети чувствуют, и вообще — чего боишься, то и призовёшь. Я его жду. Всегда. И Вовка ждёт. И он, там, это знает, и весь Мир это знает, а значит, бережёт.

— Да, когда отец есть, хорошо. И научит, и подскажет по-своему, по-мужски. Мы-то всё с заботой, да лаской стараемся, и дети так же делают, да вот