Покрываюсь мурашками, которые под такими нападками сбегают с моего тела. Волнительно сглатываю и машу рукой.

— Привет, — неловко.

Он делает несколько стремительных шагов. Обвивает мою шею рукой, берёт в тиски и чуть придушивает. По-дружески. Кулаком неприятно елозит по макушке, путая волосы, и приговаривает:

— Ну, мелкая зараза, привет.

Я знаю, что сейчас не время смеяться, но я улыбаюсь. Хоть и повода нет.

Но эта улыбка чуть не сползает с лица, когда слышу следующие слова:

— Вставай, пойдем, поговорим. Ругать буду. Не при всех же. Застыдят потом.

— Да-да! — Роза почему-то ему поддакивает. — Поговори с ней и скажи, как нехорошо убегать со свадьбы родной сестры из-за учёбы!

Машет вилкой в нашу сторону.

Ой, Роза, знала бы ты, какую ошибку совершаешь…

Ричард хватает меня под мышки и вытаскивает из-за стола. Но не опускает.

Пальцы ног не касаются пола, а я сейчас передвигаюсь в зал. Не сама. На весу. Как будто меня несут, как какого-то ребёнка, что обгадился и теперь может замарать одежду родителя. Вдалеке. Не притрагиваясь.

— Стой! — кричу и пытаюсь выбраться. — Сама пойду!

Райт прислушивается. Отпускает меня, но не до конца. Хватает за запястье, тянет за собой. Заходит в первую попавшуюся комнату, впихивает меня в эти жалкие квадратные метры. Закрывает за собой дверь, а я не могу успокоить бешено стучащее сердце.

Потому что в следующее мгновение Ричард дёргает меня на себя. Пригвождает к стене, прижимается всем телом.

Одной ладонью держит моё запястье, а второй сдавливает спину. Заставляет выгнуться в пояснице, прикоснуться своим животом к его.

Близко.

Опасно.

И запретно.

Он хоть понимает, что делает?

— Что ты?…

Я не успеваю.

Слышу тихий вдох. Райт утыкается носом мне в макушку. Обнимает сильнее. Затягивается воздухом, а потом выдыхает:

— Я так хочу тебя убить, — тянет спокойно. Не таких слов я ожидала. — Тебе хватило времени, чтобы подумать?

Утыкаюсь свободной ладонью ему в плечо. Не знаю, для чего. Он крепко держит, и вряд ли я вырвусь. А хочу ли? Нет, я этого не хочу.

С ним так приятно. Хорошо. Тепло.

Я как будто захожу в баню после морозного воздуха. Балдею, прогреваясь до костей.

Машу головой. Лгу сама себе.

— Ты как всегда приятно пахнешь.

Зачем? Зачем он говорит эти слова?

— Ричард, что ты делаешь? — хуже он делает, вот что.

— Наслаждаюсь, — серьёзно отвечает. — Просто постой и помолчи. Пять минут, Лиль.

— Это неправильно, — выговариваю. Но всё же неосознанно зарываюсь ему в грудь лицом.

Господи, четыре месяца вдали от него сделали ещё хуже. Я, как зависимая, стою рядом, вдыхаю запах бергамота и лаванды и стараюсь не сойти с ума.

— Руку отпусти, — прошу его. И он делает. А я опять, как ненормальная дура, тянусь к его телу. Обнимаю. И впитываю каждую секунду с ним, как что-то спасительное. Как кислород.

— Не любишь? — усмехается. Продолжает держать меня крепко. Мне становится жарко, но я всё равно не отстраняюсь.

— Не люблю, — качаю головой. Сжимаю пальцы на его спине.

— Оно и видно.

Я знаю. Давно знаю! Что эти четыре месяца вдали мне не помогли. А я ведь надеялась, что всё наладится. Чувства пропадут. Но я сделала только хуже — они окрепли.

— Лиль, посмотри на меня, — он не просит, а приказывает глубоким басом. Чарующим, притягивающим. И я поднимаю голову. Как покорная собачонка, которой хозяин дал приказ.

Он резко наклоняется вперёд. Утыкается носом в мою щёку. Ведёт им вбок. По скуле. По виску. Вызывает дрожь.

А я прикрываю глаза. Когда он проходит влажными губами по виску и целует его. Спускается к ушку. Обдаёт его горячим дыханием.

Грудь начинает вздыматься чаще, активнее. Лёгкие спирает от нехватки воздуха.

— Перестань, — выдыхаю. Еле-еле. Слов нет. Потому что мне хочется продолжить стоять так и получать ещё. — Уйди.

— А ты хочешь?

Да! Да! Хочу! Потому что это как пытка! Больная, ненормальная!

Поэтому отстраняюсь. За мной жалкие десять сантиметров до стены.

Пытаюсь. Но цепкие ладони не отпускают. Из-за чего выгибаюсь назад.

— Ричард, прекрати, — с трудом проговариваю.

Он смотрит на меня взглядом, полным желания. Огня. И мне так хочется сгореть в нём, но…

Он отпускает. И это хорошо для нас обоих.

Приземляюсь на ноги, оттягиваю задравшийся свитер вниз.

И тут же несусь к двери.

Дёргаю за ручку, но как только тяну преграду на себя, она тут же захлопывается. Под давлением большой ладони. Закрывает её.

— Поцелуй. И я отпущу тебя, — выдыхает мне в спину, оказываясь рядом. Прижимается ко мне, а я не могу устоять на дрожащих ногах.

Что он со мной делает?

Что-то мне это напоминает. И если я в прошлый раз наивно просила его отпустить меня и даже повелась, поцеловав, то…

Не в этот раз. Выросла. Не буду больше блеять перед ним.

Не буду недотрогой.

— Райт, — говорю резко. — Тебя ждёт беременная жена.

— Как ты не понимаешь, Лиль. Не нужен мне никто. Только ты. И будь моя воля, я бы сгрёб тебя в охапку и уехал. Но этот ребёнок… — Райт этими словами огорошивает. Я резко разворачиваюсь к нему.

— Этот ребёнок? — слетает с губ. Меня раздражает это слово. — Ты так пренебрежительно к нему относишься.

— Как быстро ты решила остаться, — он ухмыляется. На такой щекотливой теме.

Злюсь ещё сильнее. Наступаю ему гневно на ногу, когда понимаю, что это — глупая причина для разговора, чтобы удержать меня в комнате. Назвать своего малыша «этот»!

И пока Ричард ничего не понимает и убирает руку с двери, выбегаю из комнаты.

Он издевается!

Как же низко ты пал, Райт! Не могу! Бесит! Сколько можно?! Пусть оставит меня уже в покое и убивается в своей жизни сам! А я — вдали от него!

И я бы высказала ему всё в лицо, но…

Вместо этого даю заднюю. Убегаю в туалет, где умываюсь. Возвращаюсь обратно в столовую и на вопрос, где Ричард, отвечаю обычное: «Сейчас придёт». А дальше я сижу весь вечер с поникшей головой.

Долго ли это будет продолжаться? Сама не знаю. Поэтому стараюсь выкинуть этот инцидент из головы. Вливаюсь в беседу. И когда Райт возвращается, не обращаю на него внимания.