— Чего вы от меня хотите? — повысил голос немец.

— Чтобы ты, вляпавшись, извини, в говно по самые уши, говорил внятно. Мы же с тобой не барышни, Раубех. Все, сказанное тобой, будет проверяться и перепроверяться, — продолжал давить Коготь. — И ты это прекрасно понимаешь.

— Ас чего вы решили, что я вам буду что-то говорить о нашем задании? — вскинул брови фашист.

Майор сделал умышленно длинную паузу, а затем сказал:

— Потому что у тебя нет выбора.

— Ошибаетесь, майор, выбор всегда есть. Когда поймете, что я для вас бесполезен, то просто расстреляете меня. Для офицера это не самая худшая смерть.

— Не все так просто, Раубех. Задай себе простой вопрос.

— Какой? — небрежно спросил немецкий диверсант.

— Хорошо, я тебе помогу. Вся группа, которой ты руководил, погибла. Все до одного полегли в бою, и только почему-то один командир остался жив. Ты не находишь это странным и труднообъяснимым?

— К чему вы клоните, майор? — настороженно спросил Раубех.

— А к тому, что советской разведке будет проще простого представить дело так, что Раубех окажется советским шпионом. Да-да, именно по этой причине погибла элитная группа Абвера, а тебя мы не расстреляем. Это слишком просто. Ты, Раубех, будешь медленно умирать где-нибудь на просторах Сибири, выполняя за день две нормы по заготовке леса. Вот такой бесславный конец, а не банальный расстрел. Может, у вас в Абвере так примитивно работают, но просто расстрелять — это же, право, так скучно, Раубех.

— Как бы вы меня ни пугали, я ни за что не соглашусь на сотрудничество с вами, майор. Я служу фюреру и великой германской армии!

— Ты бы не был майором Абвера, если бы безоговорочно верил во всю эту нацистскую чушь. Раубех, ты — не глупец и не фанатик, ты — разумный человек. И нечего повторять, как попугай, геббельсовскую чепуху и дешевую пропаганду. Гитлер — полубезумный фанатик, который ведет Германию к катастрофе. Немецкая армия потерпела сокрушительное поражение в Сталинграде. Вы убиваете миллионы мирных людей во всей Европе. И ты, Раубех, участвуешь в этой преступной авантюре в качестве «винтика». Вот твой удел. А бравада твоя мне ни к чему. Я предлагаю тебе стать действительно игроком, который понимает всю преступность нынешнего германского руководителя.

— Я не поддаюсь, майор, на такие дешевые психологические трюки.

— Хорошо, попробуем говорить более конкретно, — не меняя бесстрастного выражения лица, произнес Коготь. — Кто твой непосредственный начальник в Абвере?

— Я не буду больше ни о чем говорить, — потупив взгляд куда-то в сторону, произнес Раубех и добавил: — Не мучьтесь зря, майор, выведите меня во двор и просто расстреляйте. Так будет лучше для нас обоих: вы не будете тратить время впустую, да и мне не нужно будет терпеть все эти ужасы плена, — голос Раубеха слегка дрогнул, и Коготь сразу же уловил это.

«Наверное, для первого раза достаточно, не надо сильно давить на фрица. Пусть посидит, все обдумает. Да и мне нужно придумать, как заставить Раубеха играть в нашу игру», — размышлял Коготь. Он поймал себя на мысли, что в течение разговора внимательно наблюдал за чертами лица Раубеха: высокий лоб с залысинами, прямой и довольно большой нос, подбородок с ямочкой. «Где-то я видел похожие черты лица, притом не очень давно, — думал майор. — Только вот где?» Как Коготь ни старался, он не мог вспомнить этого.

Майор поднялся и прошелся по комнате, выдерживая долгую паузу и размышляя. Иногда он останавливался и смотрел в упор на Раубеха. Затем снова начинал ходить. Такая манера поведения Когтя стала нервировать немецкого диверсанта, но он изо всех сил пытался скрыть это от советского майора.

После длительного молчания Коготь присел за стол и сказал:

— У тебя будет много дней и ночей, Раубех, подумать обо всем. Участь твоя и в самом деле незавидная, но я тебе сделал свое предложение.

— А я вам ответил, — мгновенно парировал фашист.

— Знаешь, Раубех, у нас в России есть хорошая пословица — «Поспешишь — людей насмешишь». Так что взвесь все хорошо, Раубех, дабы не превратиться в шута. Анютин! — неожиданно крикнул Коготь.

Дверь в комнату открылась, и вошел лейтенант Анютин.

— Уведи его, — кивнув на Раубеха, скомандовал майор.

— Есть, товарищ майор, — тихо ответил лейтенант и, обращаясь к немцу, жестко произнес: — Встать! Руки за спину! Вперед пошел!

Когда Анютин увел немецкого диверсанта, Коготь еще пару минут сидел за столом, тщательно обдумывая все перипетии допроса. Хотя, по сути, это был и не допрос, а просто игра с целью прощупать психологическое состояние пленного немца и нащупать его слабые места.

Пока Раубех показался Когтю монолитной глыбой, но майор уже видел небольшие трещинки в системе обороны офицера Абвера. Однако Когтя поджимало время. Такой возможности, чтобы ежедневно, кропотливо расширять эти трещинки, пока система обороны Раубеха не обвалится, у него не было. Нужно было что-то придумать. Но что?

Коготь обхватил голову руками и тяжело вздохнул. Снова он видел высокий лоб с залысинами, прямой нос… «Вспоминай, где ты видел похожее лицо», — приказал себе майор. Но мозг пока упрямо отказывался выполнять приказ своего хозяина.

Майор решительно поднялся со стула, надел фуражку, положил в ранец коробку с фотоаппаратами и стремительно вышел из комнаты. Рядовой, который встречал его на входе, стоял возле двери и, как только Коготь вышел в коридор, тут же закрыл ее ключом.

Майор покинул здание и поспешил к штабу полигона.

— Товарищ майор, куда направляетесь? — услышал Коготь позади себя знакомый голос друга, ехавшего на «Виллисе» с водителем-сержантом.

— Давайте подвезем вас, товарищ майор, — предложил сержант.

— Да тут идти-то осталось не более двухсот метров. Давай лучше выпрыгивай, лейтенант, поговорим, — предложил майор.

— Есть поговорить, — весело произнес Самойлов.

Когда машина притормозила рядом с Когтем, лейтенант выпрыгнул из нее и, ударив ладонью по дверце, сказал: — Езжай с Богом.

— Что-то ты, Андрей, веселый сегодня прямо с утра? — взглянув на друга, спросил Коготь. — Кстати, как там Егоров?

— Вот потому и радуюсь, что с Иваном все в порядке. Зашил я ему рану. Видно, что ему гораздо лучше. Теперь в санчасти только будут делать перевязки. Неделя — и Егоров живой и здоровый сбежит оттуда. И правильно сделает. Медсестры некрасивые, врачи суровые. В общем, никакой развлекательной программы, — улыбнулся Самойлов.

— Ну, хоть отоспится толком, — заметил Коготь.

— И это единственный плюс от пребывания младшего лейтенанта Егорова в санчасти полигона. Ну а у тебя, Володя, как дела с этим недобитым фашистом?

— Пока нечем сильно хвастать, — махнул рукой майор. — Допрашивал только что его. Держится сволочь, поэтому надо хорошо поломать голову, как его заставить работать на нас. По всей видимости, не просто это будет сделать.