— Но… люди империи говорят на другом языке! Вы не сможете с ними поговорить. Никак не сможете! — ликующе воскликнула Фиррина, обрадовавшись, что нашла такой веский довод.

— Другом… языке? — переспросил тар. Похоже, он никогда не слышал этого слова. — Хочешь сказать, что люди империи используют в речи другие слова?

— Да. Только жители Айсмарка и Ледового царства пользуются языком, на котором мы сейчас говорим. Волчий народ тоже знает его, но общается на нем только с людьми. И даже их вампирские величества способны говорить, как мы.

Фиррина чувствовала, что она на верном пути, надо только пройти его до конца — и она победит!

Но тара ее слова не убедили.

— Королева Фиррина, складывается впечатление, будто ты хочешь заставить нас бороться против этих людей только потому, что они говорят на ином языке, как ты это называешь, и потому, что они живут в другой части света, — совершенно спокойно сказал он.

Фиррина попыталась скрыть свое разочарование — снежному барсу опять удалось сбить ее с толку.

— Нет, о великий тар. Айсмарк никогда не вступал в войну и не отбирал жизни, кроме как ради защиты своей земли! Мы судим людей по их поступкам. Их язык и происхождение не важны для нас. Мы с вами всего лишь два родственных народа, у которых общий враг, задумавший покорить мир злом и насилием.

Кто-то из барсов спросил:

— Откуда нам знать, что люди империи говорят другими словами? Скажите что-нибудь как они, и мы поймем, так ли уж мы различны.

— Но я ни слова на их языке не знаю, — растерялась Фиррина.

Она чувствовала себя полным ничтожеством. Еще немного — и все будет потеряно, барсы ни за что не согласятся…

— Гм… кажется, я знаю одну фразу, — раздался тихий голос из тени у подножия трона.

Фиррина, прищурившись, вгляделась в темноту и прошипела:

— Тогда что стоишь, иди сюда скорее!

Оскан вскарабкался на ледяную глыбу и долго моргал, привыкая к яркому лунному свету. Но при виде громадного сборища снежных барсов, наводнивших долину, он потерял дар речи и уставился под ноги, как застенчивый школьник.

— Ну, мы ждем, — нетерпеливо рыкнул тар. — Говори, а мы послушаем этот ваш другой язык.

В эти минуты Оскан выглядел совершенно не солидно, да и в душе ничуть не чувствовал себя великим колдуном и провидцем. Ему вдруг сделалось так страшно, что он едва не расплакался. Но потом где-то глубоко в душе вспыхнула крошечная искорка отваги, разгорелась немного, и Оскан, набрав полную грудь воздуха, прокричал на всю долину:

— Veni, vidi, vici!

Резкий и напуганный голос пронзил холодную пустоту, и по толпе снежных барсов прокатился ропот.

— Да, такие вот слова, — сказал Оскан, к которому постепенно возвращалась уверенность. — Veni, vidi, vici. Маггиор Тот, советник королевы Фиррины, однажды сказал мне, что полководцы империи всегда произносят их, когда вступают на землю, которую собираются покорить. Это что-то вроде ритуала.

— Любопытно, не спорю, — проговорил Тараман-тар. — И что же означают эти слова?

— «Пришел, увидел, победил». Маггиор говорил, имперцы так уверены в победе, что провозглашают себя победителями, едва ступив на чужую землю.

И снова ряды снежных барсов всколыхнулись, возмутившись высокомерием империи.

— Неужели? — протянул тар. — И всегда побеждают? Они что же, непобедимы?

— Если бы я верила в это, то не готовилась бы сейчас к войне, — вмешалась Фиррина. — Я знаю, что их можно остановить. Сразу после Йоля мой отец, король Редрот из рода Линденшильда Крепкая Рука, разгромил первую армию Полипонта. Но, поверьте, каждая такая победа достается огромной ценой. В той битве полегло все войско Айсмарка, погиб и мой отец. — Девочка замолчала.

Гигантские кошки расшумелись, долина наполнилась хриплым рычанием. Потом все стихло.

Фиррина вопросительно взглянула на Тараман-тара.

— Так наши воины чтят храбрецов, павших в бою, — пояснил правитель. — Король Редрот и его армия, должно быть, геройски сражались.

— Воистину так, — гордо ответила девочка. Должно быть, поняла она, эта жертва и ее собственная храбрость произвели гораздо большее впечатление на барсов, чем все предыдущие доводы. — Но подвиг моего отца не остановил вторжение, он только дал нам немного времени. По сути, король Редрот разгромил лишь передовые отряды, посланные, чтобы испытать нашу оборону. Если бы не отец, они бы уже тогда вступили в Айсмарк и присоединили его к империи. Но благодаря королю Редроту им пришлось отложить вторжение до весны.

Если бы империя одержала победу в той битве, не было бы нам пощады. Солдат вражеской армии полипонтийцы казнят, их дома грабят и сжигают. Из тех же, кто остается в живых, самых юных и самых старых убивают, а сильных и крепких забирают в рабство. Вот с кем вы столкнетесь — сейчас, как часть союза, у которого есть хотя бы малая надежда на успех, или в недалеком будущем, в одиночку, и тогда не ждать вам спасения.

— Королева Фиррина, я вижу, вы совершенно честны с нами, — произнес Тараман-тар. — Вы предупредили нас, что если сейчас мы не вступим в борьбу, то в конечном итоге империя доберется и до нас. Вы также предупредили нас об огромной опасности, которая нас ожидает, прими мы ваше предложение. Как правитель снежных барсов я мог бы приказать моим подданным сражаться в предстоящей войне, но я не сделаю этого. Выбор остается за ними.

Он окинул взглядом снежных барсов, которые внимательно слушали его речи, а затем вновь обратился к Оскану и Фиррине:

— Сам я считаю, что мы должны ухватиться за ту, пусть и слабую, надежду, которую дает нам этот союз, и помочь отстоять Айсмарк. Но я не уверен, что со мной согласен мой народ. — Он помедлил. — Учитывая факт, о котором вы не можете знать, королева Фиррина.

— И что же это?

— Мы уже воюем.

— Уже?.. — Фиррина запнулась, понимая безнадежность своего положения.

— Даже если совет снежных барсов согласится вступить в ваш союз, мы не сможем послать вам на помощь полноценную армию, потому что должны защищать свои восточные границы от ледяных троллей.

— Ледяных троллей? И кто же они такие? — тихо спросила Фиррина.

Ей было обидно до слез. Столько преодолеть — и все зря!

— Наш давний враг. Тролли ненавидят всех, у кого в жилах течет горячая кровь, и атакуют наши границы каждую зиму. Пока нам удается сдерживать их, но если мы распылим свои силы, они опустошат наши земли, разрушат логовища и перебьют нас.

Фиррина смиренно кивнула. Оправдались ее худшие опасения, но она продолжала слушать Тараман-тара.

— Тем не менее, думаю, можно сделать вот как. Гарнизоны на востоке мы не тронем, а я поведу на войну с империей свою личную гвардию. Кроме того, я соберу добровольцев из западных земель. Ни моя гвардия, ни добровольцы запада еще не участвовали в защите восточных границ, поэтому они полны сил и готовы сражаться.