До начала метели оставались считаные минуты, но вервольфы действовали так быстро, что Фиррине и Оскану оставалось только диву даваться. Люди-волки споро накрыли пространство между санями толстыми шкурами от палатки, надежно привязав «потолок» к бортам. Ледяной пол, как обычно, выстлали мехами, вдоль стен поставили жаровни. После этого все путешественники втиснулись в укрытие и стали ждать неизбежной бури. На все про все у вервольфов ушло меньше часа.

А ведь опоздай они хоть на минуту — и никому было бы несдобровать. Ветер налетел будто из ниоткуда, он визжал и завывал, точно сонмище вампиров. Крыша из шкур трепыхалась, как живая, Фиррина и Оскан боялись, что ее сорвет, но кожаные ремни держали крепко, и вскоре королева и ее советник немного успокоились.

Когда страх отпустил, стало даже уютно. Ледяные стены надежно защищали от ветра, воздух внутри быстро согрелся, появилось ощущение покоя и безопасности. Даже мясо из запасов вервольфов казалось вкуснее, чем прежде, хотя Фиррина и Оскан продолжали мечтать об обычном сухарике или тарелке вареных овощей.

Наевшись, вервольфы принялись рассказывать истории и легенды своего северного племени. В них рассказывалось, как они охотились на огромных медведей и волшебных китов среди ледяных морей. Некий герой по имени Укпик сражался с демоном тьмы, их поединок продолжался целых полгода, но герой победил, вернул на небо солнце, и мир озарился светом. Да вот беда: демон тьмы ухитряется красть светило каждый год, погружая мир в зиму и ночь, и Укпику приходится вновь отвоевывать лето. К счастью, герой всегда успевает спасти солнце к приходу теплых месяцев.

В перерыве между сказками Фиррина рассказала вервольфам свою историю: о том, как Эдгар Отважный сражался с драконами у Волчьих скал. Вервольфам очень понравилась легенда, и они одобрительно зарычали, когда девочка закончила. И один Оскан заметил грусть на ее лице. Никто ведь не знал, что Фиррина вспоминает, как еще совсем недавно в канун Йоля Гримсвальд, королевский ключник, читал это сказание из Книги Предков, а она, уютно устроившись в кресле, слушала ее вместе с отцом. Это было так давно, когда Фиррина еще была ребенком…

Два дня бушевала метель, визжа, по меткому выражению Оскана, как «мешок ошпаренных кошек». Но время бури миновало, и ветер стал стихать. Наконец его прощальный вой растворился в благословенной ледяной тишине. Гринельда Кровавый Зуб приоткрыла полог палатки и выползла наружу. Метель замела стены снегом, сугроб длинным хвостом тянулся далеко в темноту за «кормой» убежища. А с наветренной стороны ледяные блоки сделались гладкими, будто рука великана натерла их до блеска.

Все выкарабкались наружу и выпрямились, радуясь возможности расправить плечи. И хотя мороз и не давал вдохнуть слишком уж глубоко, за два дня в компании двенадцати огромных косматых вервольфов Фиррина и Оскан так соскучились по свежему воздуху, что не могли надышаться. После удушливой тесноты палатки лучезарная красота морозной ночи казалась еще чудеснее. Когда все отдышались и размялись, люди-волки принялись готовить еду, и вскоре все снова грызли так опостылевшее людям мясо.

Когда с закуской было покончено, вервольфы мигом свернули лагерь, Фиррина и Оскан уселись в сани, и вервольфы повезли их дальше через ледовые равнины — туда, где простирались владения снежных барсов. И чем дальше они ехали, тем холоднее становился мир.

Вервольфы, очевидно, решили наверстать упущенное время и без устали бежали много часов напролет. Фиррина и Оскан любовались пышным шествием звезд по куполу из черного хрусталя, как вдруг от горизонта до горизонта небо вдруг вспыхнуло — огромное переливающееся полотнище света повисло над головами путников. Королева и ее советник дружно ахнули, а вервольфы остановились и торжественно завыли, запрокинув головы к свету.

— Что это такое? — спросила у них Фиррина. — Что за странные огни?

— Вуали владычицы нашей луны, госпожа, — ответила Гринельда. Огненная завеса в небе все переливалась, вспыхивая то красным, то желтым. — Появление их предвещает великую удачу.

Самое удивительное, что небо пылало совершенно бесшумно. Фиррине казалось, что такое необъятное пламя должно трещать и реветь подобно самому грандиозному костру, но водопады цвета рушились и колыхались на отсутствующем ветру сияющие знамена, а вокруг было тихо, как в пустом зале.

— Помнится, Маггиор что-то говорил мне об этом на географии…

— Неужели ты хоть иногда его слушала? — усмехнулся Оскан.

Он говорил шепотом, как будто присутствовал на представлении и боялся помешать.

— Этот свет, он как-то называется… Северное сияние, что ли?.. Да, точно! Северное сияние.

— И что это такое? Почему оно появляется?

— Точно не помню, — ответила Фиррина. — Магги говорил вроде бы про свет и как с ним что-то такое происходит наверху. Как-то так…

— Вот за это я и недолюбливаю науку. Вечно она норовит объяснить красоту. Разве нельзя просто наслаждаться?

— Но наука не мешает красоте быть красивой.

— Наука старается развеять ее чары. Мне больше по душе волчье название — вуали владычицы луны.

— Ты же сам спросил, что это такое.

— В следующий раз не рассказывай. Знание всего не делает мою жизнь лучше.

— Неправда. Ты просто пытаешься отрицать науку назло империи. Ты же сам говорил, что ее можно использовать во благо.

— Да, наверное, — нехотя согласился Оскан, — но пусть в мире останется чуточку магии. Немножко тайны. Так интереснее.

Вервольфы снова впряглись в сани, и путешествие продолжилось под великолепными бесшумными вспышками северного сияния. Спустя какое-то время на горизонте появились первые ледяные холмы, еще через час холмы плавно перешли в горы, которые горделиво тянулись ввысь, белым мерцанием озаряя вечную ночь. Северное сияние омывало белоснежные утесы синевой и глубоким багрянцем, а над самой высокой вершиной чиркнула по небу падающая звезда.

— Королевство снежных барсов, — сообщила Гринельда.

И вервольфы быстрее прежнего помчались вперед, туда, где возвышались ледяные горы.

Люди-волки остановились, вглядываясь в даль. Фиррина и Оскан привстали в санях, но ничего не увидели. Тогда они попытались окликнуть Гринельду, однако та лишь отмахнулась, не отрывая глаз от горизонта.

Спустя несколько минут все вервольфы высвободились из упряжи и окружили своих подопечных кольцом, явно собираясь защищать их. Оскан ахнул и схватил Фиррину за руку.

— Смотри! — сказал он и ткнул пальцем вперед. — Барс! Какой огромный!

Девочка взглянула туда, прищурилась — и наконец увидела. Зверь оказался ближе, чем она думала. Белоснежная с черными пятнами шкура делала его почти невидимым, сливаясь со снегом, льдом и тенями. И Оскан не преувеличивал: барс был невероятно огромен, ростом с боевого скакуна. Глаза его горели, как угли.

Он неторопливо приближался к ним, и Фиррина заметила, что лапы у барса громадные и по-кошачьи мягкие. Зверь явно был очень тяжел, но в снег совершенно не проваливался. Но больше всего впечатляла его пасть. Барс подошел ближе, поднял голову и встопорщил усы, приподняв верхнюю губу, совсем как Фибула, — Фиррина поняла, что он учуял их запах. При виде ровного ряда белоснежных зубов у нее сердце ушло в пятки: даже самый маленький из них был длиннее ее пальцев, а клыки и вовсе напоминали костяные сабли.