с женщиной, предавшейся сатане или демону. Хотя, как мы помним, согласно «Молоту ведьм», женщин считали способными на самостоятельные колдовские воздействия, в том числе на чужие тела, без участия сатаны.

Кивельсон ссылается на ряд исследований по историографии немецкого колдовства, которые фиксируют усиление охоты на ведьм при особенно суровой погоде, неурожаях и экономических кризисах, лишавших население средств к существованию. Напомню, что в «Молоте ведьм» рассказывается, как ведьмы насылали град, бурю, эпидемии болезней. Ничего подобного в российских процессах не фигурирует. «Ни в судебных показаниях, ни в фольклоре не упоминается о причастности ведьм к бурям, уничтожению посевов или развязыванию чумы», — отмечает Кивельсон.

С этим непосредственно связано третье отличие российских процессов от западных, которое она называет. Это различие тех причин, которые побуждают людей обращаться к колдовству. Вот как это описывается: «Московская магия, во благо ли она применялась или во зло, была направлена на приземленные, посюсторонние цели: возвращение потерянных вещей, восстановление привязанностей, предсказание судьбы, исцеление или причинение болезни в индивидуальном масштабе, воздействие на суд, приобретение богатства». Характерные для России магические вмешательства «как по своим методам, так и по своим целям были прочно укоренены в этом мире, а не в великой духовной борьбе, которой озабочены западные демонологи».

Как мы помним, согласно наиболее радикальным версиям, принятым на Западе, эта «великая духовная борьба» должна завершиться полной аннигиляцией женского начала, а вместе с ним — и телесной воплощенности человека вообще. Должна восстановиться некая первоначальная божественная бесполость.

Кивельсон отмечает, что в русском христианстве имеет место иное отношение к телу как таковому. Оно рассматривает человеческое тело с определенной торжественностью, как сосуд Воплощения Христа: «Человеческий облик как телесное воплощение Спасителя купался в лучах славы земного Иисуса. Благодаря чуду Словом-Сотворенной-Плоти человеческое тело служило воплощением Господа и метафорой невыразимого, неосязаемого и божественного. Тема Преображения Иисуса, лучезарно явившегося в полностью человеческом образе, как Сын Божий, была довольно популярна в Московии, о чем свидетельствует частота ее изображения на иконах и количество деревень и церквей, названных в ее честь. Православные русские активно почитали телесные мощи и приписывали особую святость неповрежденным, „нетленным“ телам своих святых».

Особое значение тела, материального воплощения для России тесно связано и с особым, принципиально отличающимся от западного, отношением к женскому началу. И, конечно же, к любви.

Страшная дорога свободной личности — 8

Илья Росляков / Газета «Суть времени» № 526 / 26 марта 2023

В русской культуре плоть не становится для духа источником постоянного ужаса и опасного соблазнения, которое оканчивается поглощением. В отличие от западного, в русском искусстве фактически нет законченного типа «роковой» женщины, чья соблазнительная сила увлекает мужчин на погибель

Вера в магию существовала у человечества почти всегда. Кроме короткого в историческом смысле периода сциентизма, когда считалось, что наука с ее экспериментальным подходом и объективностью развенчала все магические и мистические явления, вскрыв их подоплеку. С открытием законов природы вся магия от начала и до конца оказалась шарлатанством, где за кажущимися магическими влияниями и эффектами стоят действия физических сил или простой биологии. Как в известном стихотворении Гёте:

«Родимый, лесной царь со мной говорит:

Он золото, перлы и радость сулит». —

«О нет, мой младенец, ослышался ты:

То ветер, проснувшись, колыхнул листы».

Значительная часть человечества приняла эту презрительную установку по отношению к магии, жила с соответствующей картиной мира и ревностно отстаивала ее.

Но продолжалось это недолго и сейчас подходит к концу. Развитие науки в существующем виде забуксовало. Сегодня уже мало кто будет оспаривать наличие магии и ее значение. Как и два-три столетия назад, до распространения сциентизма.

В то время магии отводилась особая роль — она была средством познания природы. То есть выполняла именно ту роль, которую позже оспорила и перехватила у нее наука. Обращение к сверхъестественным силам и осуществление магических действий помогало человеку не только воздействовать на природу, но и понимать ее. Так происходило и на Западе, и в России. Многочисленные приметы, обрядовые и символические действия, в изобилии запечатленные в наших сказках, служат тому подтверждением.

Однако на Западе имело место важное разделение, которого в России не было, — на «законную» и демоническую магию.

Первая — это своего рода эзотерическая мудрость. Магия духа, в тесной связи с которой находились алхимия и древняя медицина. Римский историк Плиний Старший писал об искусстве магии, которое объединило медицину, религию и астрологию и достигло колоссального влияния и авторитета. В эпоху Возрождения, предшествующую оформлению науки, к такой магии обращались крупнейшие умы своего времени. Среди них — философы-гуманисты Джованни Пико делла Мирандола и Марсилио Фичино, математик и инженер Джироламо Кардано (создатель карданного вала), естествоиспытатель и врач Теофраст Парацельс (работавший над созданием гомункула — искусственного человека). Все они стремились с помощью магии найти разгадку тайн природы. Церковь относилась к такой магии сложно, но не запрещала ее полностью.

Вторая магия — черная — это непосредственное творение зла, направленное против Бога и всего существующего порядка. Главным субъектом осуществления черной магии считались женщины. Церковь рассматривала ее как угрозу и жестоко преследовала.

Четкое разделение этих двух видов магии дает, в частности, французский юрист Жан Боден, чья работа «Демономания» стала одним из самых значимых текстов эпохи охоты на ведьм. Боден различает магию как «науку о вещах божественных и естественных» и магию как «дьявольское колдовство». И пишет, что такое разделение проводили еще в Древнем Риме, в частности, уже упоминавшиеся нами Плотин и Порфирий.

В России же, как мы видели, представлений о черной магии не существовало. А когда колдунов судили, то судили их за применение сверхъестественных способностей для совершения бытовых преступлений вроде приобретения богатства за счет других или причинения кому-то болезни. Сверхъестественные же способности колдунов сами по себе не считались греховными и отношение к ним было достаточно нейтральное.

В 1970-е годы крупный французский историк религии Жан Делюмо дал объяснение западным представлениям о черной магии. По его мысли, эти представления были основаны на страхе. На Западе существовали абсолютно конкретные ожидания конца света, который рассматривался как смерть всей цивилизации. Это поселяло страх в обществе и самих церковных институтах.

В XIV веке эти ожидания усилились как никогда, потому что возникло сразу несколько масштабных потрясений — эпидемии чумы, нападения на Европу усилившейся мусульманской Турции и начавшаяся Реформация, раскол католичества (возник протестантизм), изнурительные религиозные войны. Всё это сопровождалось нехваткой продовольствия и восстаниями крестьян. Тревога о близкой гибели земного мира достигла