проснулась от собственного крика, — она сжимала зубами стальной прут, пытаясь вырвать его из основания кровати, как бешеная собака. Она могла выдержать ещё двадцать сеансов театра обскура, но детские сны, прорвавшиеся как гнойное кровотечение из самых тёмных глубин памяти, сломали её волю в одночасье.

Сон не придавал силы, а лишь приближал к чудовищному нервному срыву. Элис рыдала и звала на помощь доктора, как он и предсказывал ей во время последнего разговора. Сон и явь перепутались в сознании.

Перед глазами возникла огромная статуя Главнокомыслящего, которую она последний раз видела из окна вертолёта. Мать медленно поднималась по широким ступенькам к торговому центру, у основания постройки. Она мечтательно улыбалась, глаза святились потусторонним неземным светом. Элис никогда не видела её такой красивой и такой отрешённой от внешнего мира, как в тот день. Мать направлялась в элитную парикмахерскую, находящуюся на первом этаже здания.

Парикмахер услужливо принялся за дело, — мать заказала самую дорогую и модную причёску, первый раз в жизни не пожалев на себя средств из семейного бюджета. Через час она вышла под аплодисменты оставшихся посетителей. Прическа сделала из неё древнегреческую Богиню. Элис наблюдала за всем происходящем в молчаливом оцепенении. Мать медленно поднималась к смотровой площадке по внутренней винтовой лестнице, совершая “восхождение”. Элис следовала за ней как ангел.

Мать шла по лестнице, как на Галгофу, — величественно и обречённо, с чувством собственного достоинства, не обращая внимание на суетящихся вокруг людей. Она сильно выделялась среди остальных, — это было, как минимум, порочным поступком, если не преступлением. Стук каблучков летел вверх по лестнице, как нарастающий колокольный звон.

Она дошла до вершины и вышла на смотровую площадку. Элис поняла, что мать отчужденно идёт к самому краю, не обращая никакого внимания на окружающий мир. Элис не могла окликнуть её, обнять, или оттащить от края платформы. Охранники заметили неладное слишком поздно. Женщина встала на парапет, широко раскинула руки и бросилась вниз с трёхсот метровой высоты.

VII

Элис проснулась от сильного холода и не сразу поняла где находится. Она лежала на бетонном полу, голову прижимала кровать, тело распласталось поперёк камеры, ноги упирались в дверь. Стопы болели от ударов, — во сне она пыталась выбить дверь ногами и бешено барабанила голыми пятками по железному основанию. Её не слышал ни один человек, но камеры молчаливо сканировали происходящее.

Правда о судьбе матери и младшей сестры оказалась для Элис страшнее любых догадок и вымыслов. Она была косвенно виновна в смерти самых дорогих и близких людей. Локомотив отрезал Анне ноги, после чего министерство трансплантации просто выпотрошило из неё все жизненно важные органы в пользу Главнокомыслящего. Мать не вынесла чудовищного цинизма со стороны государства и покончила жизнь самоубийством на глазах у всего геттополиса.

Подняться на кровать уже не было сил, ни физических, ни моральных. Через несколько минут в комнату вошли два санитара. Элис сделали укол в позвоночник, положили на носилки и крепко застегнули кожаными ремнями. Она не сопротивлялась — нервный срыв привёл к полной апатии. Через несколько минут её внесли в уже знакомое помещение, стащили на пол, затем усадили на медицинское кресло.

— Всё это было совсем не обязательно, — сказал доктор обыденным тоном, как будто они и не расставались вовсе. — И театра обскура, и пафоса Ваших душевных мук можно было легко избежать, не будь Вы такой наивной и упрямой, Элис. Теперь Вы понимаете, что не выиграли ровным счётом ничего и мы начнём точно с того, на чём расстались в прошлый раз?

Укол начал действовать, тёплая розовая волна спокойствия разливалась по венам. У Элис больше не было сил сопротивляться неизбежному.

— Развяжите ремни. В этом нет смысла, мне некуда бежать.

Доктор посмотрел на неё с лёгким удивлением, переходящим в молчаливое поощрение.

Он осторожно расстегнул замки и протянул Элис салфетку.

— Теперь Вы признаёте, что напрасно подставили себя под двойной удар?

Элис с трудом подтянулась на кресле и приняла сидячее положение. Нежная истома пробежала по телу, она была даже благодарна доктору за отсутствие физической боли.

— Не совсем, — ответила Элис и не узнала своего голоса. — По крайне мере теперь я узнала правду о том что произошло с моей семьёй.

Доктор посмотрел на неё то ли с осуждением, то ли с сочувствием.

— И Вам нужна такая правда?

— Правда не кокаин, доктор; она не даёт забвения, но прибавляет силы. Я узнала что произошло с ними, теперь хочу понять что стало со мной.

— Вы не договорили, — сказал доктор и посмотрел на неё в упор.

Элис отвернулась, затем обречённо посмотрела в потолок и закрыла глаза:

— Узнать всю правду, а потом забыть навсегда.

Доктор оживился.

— Я могу считать это началом нашей новой дружбы?

Элис не ответила.

— Тогда спрашивайте всё что хотите, моя девочка, — сказал доктор, посчитав что молчание является согласием на скрепление договора. — Я расскажу всё, что пожелаете, даже то, что не имею право говорить по подписке о неразглашении. Вы в любом случае не будите помнить ничего из рассказанного мной через несколько дней.

Элис охватило сильное волнение, она не знала с чего начать:

— Кошмарные сны, отрывки воспоминаний детства, почему я ничего не помнила об этом раньше? Этот ужас стал происходить только после разговора с Вами и моего категорического отказа сотрудничать. Откуда Вы могли знать что сны будут пропитаны чувством вины? Как это возможно? Это похоже на магию. Это..

Элис не думала останавливаться, но доктор прервал её, вежливо взяв за руку.

— Я бы и сам так решил, будь я на Вашем месте. Современная наука действительно похожа на магию. Но спешу Вас разочаровать, — я не маг, а учёный. Нейронный детектор правды, — вот банальный ответ на Ваш вопрос. Хотя, — доктор встал и закурил сигару, — всё не так уж и просто. В Вашем случае были ещё некоторые обстоятельства.

Доктор пустил несколько сигарных колец. Элис не перебивала, из предыдущих встреч она знала, что данное действие предшествует началу длинного монолога.

— Вы будете удивлены, Элис, если я скажу, что всё началось с Вашего отца? Он обратился к нам за помощью, узнав о моём изобретении.

Элис посмотрела на доктора с искренним удивлением.

— Так это Вы..?

— Да, — прервал её доктор. — Нейронный детектор правды — моё изобретение. Я был таким же, как Ваш отец.

Элис сдержала себя, дав доктору договорить.

— Таким же наивным, как он, — поправился доктор. — На самом деле помощь действительно требовалась, только не ему. Его маленькой дочери, то есть Вам, Элис. После серии трагических событий, произошедших в вашей семье, Вы