— Ты всё равно умрёшь! — Прошипел где-то совсем рядом ненавидящий голос.

Элис обернулась. Лежащий на полу Инспектор подобрал один из валяющихся на полу излучателей и дрожащими руками целился ей в лицо. Его глаза блестели безумным блеском, гримаса злобной усмешки через лицевой щиток гермошлема была похожа на оскал мутировавшего зверя. Элис попыталась отпрыгнуть в сторону чтобы уйти от удара, уже понимая, что избежать попадания в разрыв плазменного заряда на таком расстоянии не возможно. Откуда-то из-под потолка к красной фигуре серой молнией мелькнуло что-то совсем небольшое, и инспектор с душераздирающим воплем схватился за лицевой щиток скафандра, одновременно делая выстрел. Пространство вокруг Элис слегка помутнело, и она зажмурила глаза, ожидая смерти. Ничего не происходило. Надрывный крик инспектора резко оборвался, и в наступившей тишине что-то тихо щёлкнуло прямо у неё под подбородком. Элис открыла глаза. Инспектор лежал на боку, скорчившись в неестественный клубок, и держался руками за лицо. У него из-под ладоней лениво тянулись вверх струйки зеленоватого дыма. Она скосила глаза себе на грудь в поисках источника звука. На груди ничего не было, лишь маленькое грустное чудовище держало в лапках треснувшее надвое сердце.

— Андрей, насколько я помню, ты говорил, что никто кроме модов в эти времена уже не может использовать оружие? — Укоризненно произнёс громкий голос.

Элис посмотрела в сторону говорящего. Воин в чёрном стоял неподалеку, возвышаясь над трупами убитых врагов, плазмоножи уже исчезли из его рук, одна из них была свободно опущена вниз, в чёрной ладони другой сидел небольшой серый шарик с двумя чёрными глазками-бусинами и смешно шевелил большими плоскими круглыми ушами.

— Я был уверен, что так и есть... — Сконфуженно ответил ему кто-то. Голос звучал откуда-то сверху.

Элис подняла голову, но не увидела ничего кроме древних мониторов системы связи.

— Чуть не прибил девчонку краснокожий. Виниту хренов. — Недовольно покачала головой чёрная фигура. — Открывай дезактивационную, Андрей, она попала под заражение.

Дверной створ, тот, что поменьше, пошёл вверх, открывая проход во внутренний шлюз, чёрный воин шагнул к ней и протянул руку.

— Не бойся, тебя никто не обидит. Пошли, тебе нужно пройти дезактивацию и медосмотр, ты находишься без скафандра в грязной среде. Ты меня понимаешь?

Элис кивнула и взялась за руку. Чёрный материал скафандра оказался прочным, словно металл, и таким скользким, что её рука, не ожидая отсутствия трения, соскользнула, и Элис чуть не упала. Воин быстро подхватил её под мышки, легко оторвал от пола, словно она была куклой, и поставил на ноги. Ушастый зверёк выпал из его ладони, недовольно пискнув, но до пола не долетел. Серый шарик мгновенно расплющился в воздухе в тонкую пластину, которая моментально взмыла под потолок и принялась описывать там хаотичные круги.

— Там, наверху, есть ещё моды! — Элис поняла, что в трёх полицейских корветах должно было прилететь гораздо больше оранжевых, и забытый на время страх снова вернулся. — Они сейчас спустятся сюда!

— Нет там никого, не волнуйся. — Отмахнулся человек в чёрном. — Никто никуда не спустится.

— Правда? — Облегчённо выдохнула Элис. — Совсем никого?

— Правда, — подтвердил воин. — Ни одной живой души.

В динамиках под потолком раздалось кряхтение. Древний воин пожал плечами и добавил:

— Пошли, тебе лучше поторопиться.

Серый зверь юркнул в проход, и двое людей вошли следом.

Тринадцатый сидел в небольшом помещении возле медицинской лаборатории, заменяющем ему столовую. На нем был чёрный тонкий климат-комбинезон спецназовского покроя, ставший с лёгкой виртуальной руки Серебрякова-младшего его повседневной одеждой. Комбинезон был не застёгнут вверху, чтобы не закрывать обзор мышонку, растёкшемуся по грудной мышце над сердцем. Погреться на груди после выхода на поверхность для него давно уже стало обязательным ритуалом, который он не пропускал ни при каких обстоятельствах.

— Я действительно не знал, что инспектора допущены к владению оружием! — Оправдывался Серебряков-младший сконфуженным голосом. — Этой информации у меня не было! Возможно, она не афишируется, я же вынужден довольствоваться лишь тем, что поступает в мой архив по каналу сброса. Связи с внешним миром у меня нет. Вот теперь, с вводом в строй ретранслятора, я рассчитываю получать больше информации!

Учёный продержал спасённую девчонку в биокамере два часа, параллельно подвергнув тщательной термообработке её одежду, после чего признал процедуру полной очистки законченной. Теперь она смывала с себя биораствор в душе, а медицинская лаборатория, по совместительству выполнявшая обязанности кухни, синтезировала питательный состав, заменяющий майору еду.

— Ладно, что уж теперь, — махнул рукой Тринадцатый. — Назад всё равно не вернёшь. Так бы я начал с этого индейца. Хорошо хоть, что всё закончилось так удачно. Амулетик не подвёл, а ведь кто-то выел мне все мозги насчёт того, что неразумно было отдавать ребёнку энергощит.

— Я признаю свою ошибку, — торжественно объявил учёный. — Кто бы мог подумать, что ребёнок вырастет и вернётся сюда! Кстати, девочка получилась хорошенькая, если мои старенькие камеры не врут.

— Ничего, — согласился Тринадцатый. — Фигурка прямо как с картинки, только вот волосы какие-то жиденькие и короткие, кожа землистая, ресниц почти совсем нет... Что-то как-то не блеск, всё-таки.

— А вы не слишком строги к бедной девочке? — В голосе Серебрякова звучало любопытство. — Я только сейчас понял, что на тему женщин мы с Вами никогда не разговаривали. Тринадцатый, а вы, оказывается, привереда!

— Слово какое-то идиотское. — Майор почесал пальцем серое пятно, расплывшееся на грудной мышце. Пятно сверкнуло бусинками глаз и довольно пискнуло. — Никогда не любил этот термин.

— А какой вы предпочитаете? — Ехидно осведомился учёный.

— Никакой. Просто у каждого свой вкус. И навязывать кому-то свои представления о красоте означает бездарно тратить время.

— Но как же быть с красотой внутренней? — Оживился Серебряков-младший. — Что, по-вашему, важнее?

— Не повторяй эту распространённую ошибку, Андрей. — Тринадцатый покачал головой. — Её всегда допускали люди недалёкие, не умевшие отличить настоящую красоту от обычной привлекательности. Нельзя делать выбор между красотой внешней и внутренней. Этого выбора просто нет. Каждый сам для себя решает, в каких пропорциях что смешивать. Тут нет и быть не может единого стандарта.

— Интересная позиция, — задумчиво произнёс учёный. — Признаться, не ожидал даже услышать такое...

— От всего лишь офицера спецназа? — Усмехнулся майор. — Военным не положено разбираться в красоте? Поговорим лучше об оружии?

— Нет, что вы, я совсем не это хотел сказать... — Заторопился Серебряков-младший извиняющимся тоном. — Просто услышать это от вас действительно неожиданно. Согласно имеющейся у меня информации, у вас никогда не было семьи... — Он замялся на мгновение. — И... я правда не ожидал. Я ведь сам в этой области разбираюсь совсем слабо... — Он вздохнул. — Всё как-то не до того было. Работа, исследования... Потом и вовсе электронное существование... Но мне очень интересна ваша точка зрения.