использовал фотографии местной жительницы. Видя человека на фоне знакомых мест, мужчины доверяли Лейле и не подозревали подвоха. А Джейми узнал, что Лейла не настоящая. Он еще не был готов для убийства, а я все еще не знал, кто из двоих – Люк Итон или Стэнли Форбс – Ребенок Брансуика. Тем не менее я решил довести план до конца, пользуясь тем, что Джейми не успел выйти из-под власти Лейлы. Пришлось отправить Джейми к обоим. Люк и Стэнли подходили по возрасту и внешности, род их занятий тоже не исключал, что кто-то из них живет под прикрытием. Оба избегали расспросов о семье и детстве. Узнав, что Джейми пропал без вести, я понял: что-то пошло не так. Ты убил его? – спросил он Стэнли.

– Нет, – прошептал тот.

– Джейми жив. С ним все нормально, – подала голос Пиппа.

– Правда? Это хорошо. Жаль, если бы парень умер из-за меня… Когда все пошло не по плану, я растерялся: как мне дальше искать Ребенка Брансуика? К счастью, у меня была ты, Пиппа. – Чарли одарил ее улыбкой. – Я знал, что ты найдешь его, и просто наблюдал за тобой. Подталкивал, когда требовалось, в нужном направлении. И мои ожидания оправдались. – Пистолет в его руке замер. – Ты все сделала за меня: нашла Ребенка Брансуика. Спасибо.

– Нет! – воскликнула она, загораживая Стэнли. – Не стреляй!

– ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ, ПИППА! – крикнул Стэнли, отталкивая ее. – Не подходи! Не надо!

Она застыла на месте, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– Назад! – закричал Стэнли; по его бледному лицу катились слезы. – Пиппа, отойди назад!

Она так и сделала, отступила на четыре шага и, повернувшись к Чарли, взмолилась:

– Пожалуйста, не убивай его!

– Я должен, – сказал Чарли. – Если в системе правосудия произошла ошибка, такие люди, как ты и я, призваны вмешаться и все исправить. И не важно, что о нас думают другие, считают хорошими или плохими, потому что мы знаем, что мы правы. Мы с тобой слеплены из одного теста. В глубине души ты это знаешь. И знаешь, что это правильно.

Пиппа закричала еще громче:

– ПОЖАЛУЙСТА! Не убивай! Так нельзя! Он был ребенком! Маленьким мальчиком, который до смерти боялся отца. Он не виноват. Он не убивал твою сестру!

– Он убил! Убил!

– Все в порядке, Пиппа, – тихо обратился к ней Стэнли, пытаясь ее успокоить. – Все нормально, отойди.

– НЕТ, ПРОШУ, НЕ ТРОНЬ ЕГО! – закричала она, перегнувшись пополам. – Чарли, умоляю!

Чарли дрогнул.

– ПОЖАЛУЙСТА!

Его взгляд переместился со Стэнли на Пиппу.

– Не убивай! – Она зарыдала.

Стиснув зубы, Чарли посмотрел на плачущую Пиппу. И… опустил пистолет.

Затем тяжело вздохнул.

– Я… я ни о чем не жалею, – быстро сказал он и поднял пистолет.

Прозвучал выстрел.

– НЕТ!

Он выстрелил еще.

И еще.

И еще.

И еще.

И еще…

И продолжал жать на спусковой крючок, пока не стали раздаваться лишь щелчки.

– Стэнли! – Пиппа подбежала к нему и упала на колени. Изо всех ран сочилась кровь, красные брызги обагрили стену. – Боже мой!

Широко раскрыв испуганные глаза, Стэнли хватал воздух ртом, из горла вырывался то ли стон, то ли хрип.

Услышав позади шорох, Пиппа резко обернулась. Чарли посмотрел ей в глаза, кивнул и выбежал из комнаты, топая тяжелыми ботинками.

– Он ушел, – прошептала Пиппа, глядя на Стэнли.

Всего за несколько секунд кровь пропитала почти всю рубашку, оставив лишь небольшие полоски белой ткани.

Понимая, что нужно остановить кровотечение, Пиппа осмотрела раны: один выстрел угодил в шею, один в плечо, один в грудь, два в живот и один в бедро.

– Ничего, Стэнли, – успокаивала она, стягивая куртку. – Я здесь, все будет хорошо.

Помогая себе зубами, Пиппа оторвала рукав куртки. Больше всего крови было на ноге Стэнли: наверное, пуля задела артерию. Пиппа завела оторванный рукав под ногу и туго завязала его над раной.

– Так-то лучше, – сказала она, отбрасывая волосы с глаз и оставляя пятно крови на лбу. – Все будет хорошо. Скоро приедет помощь.

Оторвав другой рукав, Пиппа свернула его и прижала к кровоточащей ране на шее. Только вот в теле Стэнли было шесть ран, а у Пиппы было всего две руки.

Он медленно моргнул, глаза закрылись.

– Эй, Стэнли! – Она сжала ладонями его лицо. Он распахнул глаза. – Стэнли, скажи что-нибудь!..

– Все в порядке, Пиппа… – прохрипел он, пока она отрывала новые полоски ткани от куртки, комкая их и засовывая в другие раны. – Это случилось бы рано или поздно. Так мне и надо…

– Нет, – сказала она, прижав ладони к ранам в груди и на шее.

– Джек Брансуик, – произнес он тихо, не сводя с нее глаз.

– Что? – переспросила Пиппа.

– Меня… звали Джек. – Слова давались ему с большим трудом. – Джек Брансуик. Потом мне дали имя Дэвид Найт, а после – Стэнли Форбс.

– Вот и хорошо! Ты рассказывай-рассказывай, – ободряюще улыбнулась Пиппа. – Тебе самому какое имя пришлось по душе?

– Стэнли. Оно глупое, и человек он был так себе: не всегда хороший, но из трех – самый лучший. – Из горла Стэнли вырвался хрип, Пиппа ощутила, как на ладонь хлынула кровь. – Какое имя ни дай, а я не перестал быть его сыном… Я все равно тот самый мальчик, который помогал убийце… Во мне сидит та же гниль.

– Нет, Стэнли! – воскликнула Пиппа. – Ты лучше, чем он! Лучше!

– Пиппа…

Она увидела, как ему на лицо опустилась тень: словно притушили свет фонаря. Пиппа подняла глаза и одновременно почувствовала запах, который ни с чем не спутаешь. А затем услышала гул пламени.

– Чарли поджег дом, – догадалась Пиппа, и живот свело от страха. – Надо вытащить тебя отсюда.

Стэнли лишь молча взирал на нее.

– Так, сейчас. – Она встала и чуть не поскользнулась в натекшей луже крови. Пиппа наклонилась, взяла его за ноги и потянула на себя, повернув голову, чтобы видеть, куда идет. Волоча Стэнли по полу, она старалась не смотреть на остающуюся за ним широкую красную полосу.

Дверной проем полыхал: жаркий сердитый вихрь поднимался до самого потолка и нападал на старые обои. Дым сгущался, сползал все ниже и ниже. Пиппа закашлялась, голова пошла кругом.

– Все будет хорошо, Стэнли, я тебя вытащу.

По ковру стало тащить труднее, и все же она изо всех сил упиралась пятками и тянула. Совсем рядом с ней на стене расцветали языки пламени, глаза нестерпимо пекло. Не переставая тянуть свою ношу, она отвернула лицо от огня.

– Держись, Стэнли! – перекрикивая шум пламени, подбадривала Пиппа.

Каждый вдох давался с трудом, она кашляла, но не отпускала ношу. Наконец она дотянула тело до порога, где смогла