глотнуть чистого прохладного воздуха, а потом вытащила его на траву.

– Выбрались, – прохрипела Пиппа.

Из оконных провалов валил дым, закрывая звездное небо.

Стэнли лежал неподвижно, выступившая кровь блестела в свете пламени. Глаза были закрыты.

– Стэнли! – закричала Пиппа и, упав на колени, взяла его лицо в ладони. – Стэнли! – Она прислушалась к его дыханию: ничего. Положила пальцы на шею, чуть выше зияющей дыры: пульса не было.

– Нет, Стэнли! – Стоя на коленях, Пиппа поставила ладони, одна на другую, на середину его груди и начала ритмично надавливать.

– Стэнли, пожалуйста, не умирай! – умоляла она, продолжая работать всем корпусом.

Отсчитав тридцать нажатий, Пиппа зажала ему нос пальцами и, обхватив ртом его губы, два раза сильно выдохнула. Вернув руки в прежнее положение, очередной раз нажала и почувствовала, как под ладонью что-то хрустнуло. Похоже, у Стэнли треснуло ребро.

– Не умирай! Я тебя спасу! – Она смотрела на его неподвижное лицо, продолжая всем весом нажимать на грудину. – Обещаю, спасу…

Тридцать нажатий.

Выдох. Выдох.

Прогремел взрыв. Краем глаза Пиппа увидела вспышку – окна нижнего этажа выбило, вихри огня и дыма рванули вверх и в стороны, облизывая пламенем близлежащую траву. Даже в шести метрах от дома Пиппа изнемогала от жары, по виску текла струйка пота. Или это была кровь Стэнли?

Очередной хруст под ладонью: сломано еще одно ребро.

– Очнись, Стэнли. Прошу тебя, очнись…

Руки ныли от боли, но она продолжала.

Тридцать нажатий…

Выдох. Выдох.

Пиппа потеряла счет времени. Не существовало ничего, кроме треска пламени, изматывающей жары и Стэнли.

Послышался вой сирен…

Тридцать нажатий…

Выдох. Выдох.

Хлопнула дверца, раздались крики. Пиппа не разбирала слов; для нее не существовало ничего, кроме ритмичных нажатий…

Тридцать нажатий…

Выдох…

Кто-то присел рядом и положил руку ей на плечо. Она тут же ее сбросила.

– Пиппа, давай теперь я, – сказала Сорайя. – Ты устала.

– Нет! – закричала Пиппа. Она запыхалась, соленые капли пота стекали ей в рот. – Я могу продолжать. Я могу. Я спасу его. С ним все будет хорошо…

Дэниел да Сильва с ужасом смотрел на охваченное огнем здание. Раздался громоподобный треск: крыша провалилась и рухнула во всепожирающее пламя.

– Медики и пожарные приедут через минуту, – сказала Сорайя, пытаясь поймать ее взгляд. – Что здесь произошло?

– Чарли Грин… – Пиппа вставляла слова на выдохе между нажатиями. – С улицы Мартинсенд-вэй… дом двадцать два… Он стрелял в Стэнли… Сообщите Хокинсу…

Дэниел отступил назад и заговорил по рации.

– Хокинс уже в пути, – сказала Сорайя. – Нас послал сюда Рави. Джейми Рейнольдс в безопасности.

– Знаю.

– Ты ранена?

– Нет.

– Позволь мне…

– Нет.

Выдох. Выдох.

Еще одна сирена…

С обеих сторон подошли парамедики в светоотражающих куртках и фиолетовых перчатках. Одна из них спросила у Сорайи, как зовут Пиппу, затем присела рядом.

– Пиппа, я Джулия. Ты молодец, у тебя хорошо получается. – Джулия поставила ладони над ладонями Пиппы. – Давай теперь я, ладно?

Пиппа никак не могла остановиться, и Сорайе пришлось ее оттащить, взяв под мышки, после чего руки в фиолетовых перчатках продолжили надавливать на впалую грудь Стэнли.

Пиппа рухнула на траву и смотрела на бледное лицо Стэнли в оранжевых отсветах огня.

Другая сирена…

Рядом с домом остановилась пожарная машина и выпустила людей в форме. Или ей почудилось?

– В доме еще кто-то есть? – закричали рядом.

– Нет… – Собственный голос показался Пиппе чужим.

Тем временем у дома собралась небольшая толпа. Одетые в пальто и толстые домашние халаты люди смотрели на бушующее пламя. Прибывшие полицейские начали оцеплять территорию.

Потом донесся знакомый голос:

– Пиппа! Пиппа…

Вскочив на ноги, она повернулась и увидела Рави. Он выглядел напуганным. Пиппа проследила за его взглядом и, опустив глаза, поняла, что белый топ на ней насквозь пропитался кровью.

Рави бросился к ней, но его оттеснил Дэниел да Сильва.

– Пропустите! Мне нужно к Пиппе! – кричал Рави, борясь с полицейским.

– Не положено! На место преступления нельзя! – Он отодвинул его в толпу и расставил руки, чтобы Рави не думал вернуться.

Пиппа вновь посмотрела на Стэнли. У одного из парамедиков сработала рация. Сквозь шум пламени удалось разобрать только обрывочные фразы: «Проверьте… двадцать минут… нет изменений… констатируйте смерть…»

Смысл слов дошел до Пиппы не сразу.

Она увидела, как парамедик кивнул делающей непрямой массаж сердца коллеге. Та тихо вздохнула и убрала руки от груди Стэнли.

– Подождите! – Все вокруг Пиппы словно замедлилось. – Что… почему? Не останавливайтесь! Он не умер, не останавливайтесь!

Она дернулась к неподвижно лежащему на траве окровавленному Стэнли, однако Сорайя поймала ее за руку.

– Нет! – закричала Пиппа, но Сорайя оказалась сильнее и, потянув к себе, заключила ее в крепкие объятия. – Пустите! Мне нужно…

– Он умер, – тихо промолвила Сорайя. – Ничего не поделать. Его больше нет.

С этого мгновения все начало разваливаться, рассыпаться. Слова и смыслы тонули в пустоте… До слуха долетали отдельные малопонятные фразы: «коронер» и «ты меня слышишь?» Это к ней обращался Дэниел, а она могла лишь кричать ему:

– Я предупреждала! Я предупреждала, что кто-то умрет! Почему вы меня не послушали? Почему?..

Подошел инспектор Хокинс. А где он был до этого? У него каменное лицо, он что, тоже умер?.. Хокинс за рулем, Пиппа – на заднем сиденье, сзади пожар… Мысли больше не льются стройным потоком,

они

скачут

и улетают,

как пепел на ветру.

В полицейском участке холодно; наверное, поэтому она дрожит. Дальний кабинет, который Пиппа раньше не видела. Элиза тоже здесь: «Сними одежду, моя хорошая: я ее заберу».

Пиппа хочет стянуть джемпер, но он прилип… Надо тянуть сильнее, надо снять… А кожа вся красная от крови… разве это ее кожа? Ее руки?

Элиза запечатывает одежду, залитую кровью Стэнли, в прозрачный пакет для вещественных доказательств. «Лифчик тоже, моя хорошая».

Элиза права: он пропитался красным…

Пиппа сидит в новой белой футболке и серых спортивных брюках. Вещи не ее, тогда чьи же?..

Надо сидеть тихо, потому что с ней кто-то разговаривает. Это следователь по уголовным делам Хокинс. «Формальность, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых».

И она уже чувствует себя исключенной.

– Подпиши здесь.

Она ставит подпись.

– Я проведу тест на выявление пороховых остатков, – говорит Пиппе незнакомый человек. Он прикладывает к ее пальцам что-то липкое, убирает и запечатывает полоски в пластиковые цилиндры.

Еще подпись.

– Чтобы исключить тебя, понимаешь?

– Да… – Пиппа безвольно протягивает руку.

Пальцы погружаются в мягкую чернильную подушечку, затем их ставят на бумагу: большой, указательный, средний. Спиралевидные линии похожи на маленькие галактики…

– У нее шок, – доносится чей-то голос.

– Со мной все нормально, – отвечает она.