Предполагается, что сейчас там засело несколько наёмников. Нужно прикончить их и сдать великому князю в качестве покаянного дара.

Семь машин «боевого» кортежа Святослава прибыли в обозначенное на место. Бойцы высыпали из автомобилей и рассредоточились.

— Три! Шесть! Семнадцать! Сто пять! — громко произнёс Святослав, надеясь, что затаившиеся поблизости наёмники услышат тайный пароль и вылезут сами, тогда не придётся их искать.

«Где же они?» — напряжённо вертел по сторонам головой Святослав.

— А кого это вы тут ищите, ваша светлость? — внезапный окрик неизвестного, заставил Святослава вздрогнуть. Он начал озираться по сторонам, а его группа тут же приготовилась к бою.

Слева, там, где росли деревья, показались фигуры в чёрном. Вот они вышли под свет фонаря, и Святослав напрягся ещё сильнее.

Двое в первом ряду носили длинные чёрные бороды и капюшоны. О трёх бородачах, помешавших наёмникам прикончить семью великого князя в феврале, слышали многие в княжестве. Разумеется, те, кто готовил переворот, слышали об этих людях больше других.

— Судари, что вы здесь делаете в столь поздний час? — и всё-таки говорил не кто-то из бородачей, а смутно знакомый Святославу дворянин.

«Шарыпов! Точно! Как же его… не помню!»

— Как смеешь ты говорить в таком тоне с великим княжичем?! — с вызовом бросил Святослав Оболенский.

— Ладно, ваша светлость, — внезапно голос Шарыпова стал холодным, а Святослав заметил появление ещё одной группы неизвестных бойцов. На этот раз справа, — не будем ходить вокруг да около. У меня приказ от великого князя Тверского доставить вас в кремль. Вашим людям велено оставаться здесь с моими товарищами и ждать дальнейших приказаний. От ваших действий зависит ваша жизнь, жизнь ваших людей и тех, кто пытался проникнуть в кремль, чтобы убить семью его светлости.

— Да как ты смеешь! — рявкнул Святослав и тут же осёкся. Один из бородачей, тот, что был щуплее на вид, резко шагнул вперёд и с надменным видом облизнул лезвие своей сабли.

Шарыпов, заметив это, тяжело вздохнул:

— Прошу вас, не нервируйте моих товарищей. Некоторым из них очень хочется подраться, а наёмников, которых мы здесь прикончили, увы, не хватило даже для разогрева.

Святослав начал затравленно озираться по сторонам. Бойцов с ним больше. Но часто в реальных боях количество одаренных уступает качеству. Если у врага больше Мастеров — всё. Пиши пропало.

«Как там отец… Всё ли в порядке дома?»

Сжав кулаки, Святослав выпрямил спину и произнёс:

— Я понял тебя, Шарыпов. Я поеду с тобой в кремль, если ты пообещаешь, что с моими людьми ничего не случится.

— Я могу лишь обещать, что до суда их никто пальцем не тронет, если они не начнут провоцировать моих товарищей, — ровным тоном проговорил эсбэшник. — А ещё я верю, что суд великого князя будет справедливым. Если все вы раскаетесь в своих заблуждениях и будете готовы делом доказать свою преданность великому князю Андрею Михайловичу, наказание будет смягчено. Если же вы продолжите свой мятеж — вас ждёт только смерть.

«Ну вот, так уверенно говорит о мятеже. Похоже, мы проиграли, они все знают…»

— Идёт, — твёрдо ответил пока ещё великий княжич Тверской, Святослав.

***

Ратники распахнули ворота, и мы с великим князем вышли из-за кремлёвских стен. Ещё трое могучих Мастеров, обвешанных артефактами, следовали за нами по пятам.

— …князь…

— Это великий князь…

— Хвала богам, с ними всё хорошо…

Отовсюду слышался возбуждённый шёпот и наших воинов, и тех, кого привели мятежники. Совсем недавно тут развернулась битва, так что группы бойцов отчасти перемешались друг с другом.

Однако все расступались перед нами.

Я чувствовал, как бурлят эмоции внутри моего старого слуги. Он плохо с ними справлялся, и зародыш Ауры древнего рода Оболенских выплёскивался наружу через каждую пору на его теле.

И люди чувствовали мощь древнего рода.

— Ваша светлость, ваш приказ выполнен! — отрапортовал Илюхин, выйдя вперёд и склонившись в поясном поклоне.

Остальные «наши» будто очнулись от сна, послышался шелест одежд, и бойцы тоже склонились.

«Не наши» замерли в изумлении, не понимая, что делать.

Кое-кто из них замерли в полупоклоне.

— Благодарю, Руслан, — проговорил великий князь, походя коснувшись ладонью плеча Илюхина, — отличная работа.

Послышался грохот — это каменный подиум, на котором стоял Малосильный, «поехал» вниз, опуская на землю своего создателя.

Однако следующим к нам обратился не генерал-лейтенант.

Двое Оболенских вышли вперёд и остановились напротив великого князя. Третий, старик Василий Аркадьевич Оболенский, не имевший титула великого княжича, держался позади Мирослава и Сергея.

— Ваша светлость, рад, что с вами всё в пор… — начал было Мирослав, но его жёстко прерван великий князь:

— Замолчи, предатель! Как смеешь ты открывать рот, после того как попытался убить мою семью? Моего сына? Моих дочерей? Мою любимую жену, ты…

Великий князь занёс ладонь для пощёчины, ударил, но…

Остановил руку возле лица Мирослава. Сжал ладонь в кулак, стиснул зубы и в сторону произнёс:

— Ты понесёшь наказание. Как и все, кто стоял во главе этого заговора. Как и те, кто не побоялся поднять оружие против меня, моей семьи и жителей княжества.

— Я… — тихо пробормотал Мирослав. — Я один стоял во главе этого заговора! — крикнул он, резко рванув вперёд.

В руках предателя возник короткий кинжал странного вида. Лезвие будто бы из дерева, но с вкраплением металла…

Всё это я отметил на ходу, бросившись ему наперерез. Я стоял рядом с великим князем и успел схватить за запястье Мирослава.

— А-а-а!!! — завопил он, когда альтера разрушила его стихийный доспех. — Все они были моими пешками! Слышишь! Это я хотел убить вас всех! Они лишь жалкие недоумки, исполнявшие мои приказы!

Свободной рукой Мирослав выхватил из кармана какой-то шар, и…

Его голова рухнула на брусчатку.

Правой рукой я накрыл руку с шаром, придерживая тело обезглавленного великого княжича.

— Прости, отец, я не знал, что у него за артефакт, — повернувшись к великому князю, произнёс я.

— Ты всё правильно сделал. Если бы он успел активировать этот шар, были бы жертвы. Я считаю, что для этой ночи достаточно смертей! — повысив голос, произнёс он.

— Брат… — тихо произнёс смотрящий на нас полными ужаса глазами Сергей Оболенский. — Я признаю свою вину и вверяю себя на твой суд. Но, прошу тебя, брат! Будь милостив к нашим семьям. И к тем, кто шёл за нами. Не ради себя прошу, а ради будущего великого княжества Тверского.