— Что ты такое говоришь?! Да разве я посмею?

— Ну хватит вздор-то молоть! Один раз не удалось меня обобрать до нитки, так вы новый план придумали? Уходи! Видеть тебя не хочу! Нам больше не о чем говорить.

— Извини, ты не так поняла. Я пришел, чтобы посоветоваться с тобой, что нам делать дальше, а ты все восприняла в каком-то искаженном смысле. Например, что мы будем делать с квартирой?

— Я готовлю документы на приватизацию. Если хочешь, присоединяйся. Твоя доля в квартире по закону составляет одну пятую. Иначе останешься в квартире с чужими людьми, так как свою часть я тоже намерена продать. Устала жить на съемной квартире и платить за нее сумасшедшие деньги.

— А разве тебе твой любовник не помогает? — Сергей смерил Веру злобным взглядом, от слез и следа не осталось. — Почувствовал, что можно поживиться, вот и увивается за тобой? В надежде скоро прибрать к рукам твое имущество.

— Если ты сейчас же не уйдешь, я вызову полицию.

— Ты все же подумай о моем предложении. Второй раз ты от меня его не услышишь.

— Я очень на это надеюсь. А теперь уходи. И чтоб больше я тебя здесь не видела. Захочешь поговорить, звони, где-нибудь встретимся на нейтральной территории. Да, кстати, на дом я уже начинаю искать покупателя.

— Алену удар хватит, если она узнает, что мы дом собираемся продавать.

— Перебьется. Она женщина молодая, здоровая. А если не будет на чужой каравай рот разевать, то не только проживет долго и счастливо, но и нервы сохранит. Хотя они у нее наверняка железные, вот она их и не бережет. Надеется, наверное, что у меня нервы сдадут быстрее. Только зря. Мне чужого не надо, но и своего не отдам. Так и передай своей драгоценной сношке.

Выпроводив Сергея, Вера тут же забыла о нем и задумалась о Максе.

Подходят ли они друг другу? Он — воплощение настоящего героя, борющегося со злом, она — самая обыкновенная женщина, зацикленная на собственных комплексах и мечтающая о счастье для своей семьи. Годится ли она в жены герою? Похоже, что Макс достал из своего тайника секретные папки и собирается продолжить «охоту на ведьм». Надолго ли его хватит?

Ему удалось приструнить еще одну ведьму, и хорошо, если та не разболтает заинтересованным лицам по большому секрету про его излишнюю осведомленность о сильных мира сего. Иначе на этом свете Макс долго не задержится. А Вере нужен живой и здоровый муж, отец для ее дочерей и будущего ребенка, которого она когда-нибудь непременно родит. И чем скорее, тем лучше.

Как-то Анастасия Львовна рассказала Вере о своей матушке, которая во время Великой Отечественной войны помогала партизанам. И только когда уже совсем состарилась, по-настоящему испугалась того, что творила по молодости.

«Представляешь, Настюша, — делилась она с дочерью воспоминаниями, а у самой руки тряслись от запоздалого страха, — бросала тебя, годовалую, на четырехлетнего братика Степочку и бежала из дома, потому что нужно было выполнить задание: взорвать мост или железнодорожное полотно, чтобы пустить поезд с немцами под откос. И что у меня тогда было в голове?! Не понимаю! И ведь я не одна такая была… Кто знает, может, потому мы и победили!» И тут же делала вывод: «Не такие уж старики и мудрые, как это принято считать. Они просто осторожные».

Патриотическая у Макса была бабушка. Да и Анастасия Львовна не робкого десятка. Есть в кого уродиться Максу. А еще дед, который всю войну прошел. И отец у Макса был известным адвокатом, пока его не обнаружили двенадцать лет назад с простреленной грудью возле реки. Убийцу тогда не нашли.

Такая вот героическая семья. Куда уж Вере с ее трусливым характером в эту компанию соваться? Хотя, в связи с последними событиями, называть ее излишне пугливой как-то язык не поворачивается. Это она от отчаяния такая смелая, просто хотела Анастасии Львовне помочь. А потому бросила детей и ринулась подвиги совершать — спасать город от коррумпированного судьи?!

Ну кто-то же должен этим заниматься, так почему не она.

Вот поиграла в казаки-разбойники, навоевалась вдоволь — и будет с нее. А если бы что случилось? На кого Вера собралась детей оставлять — на престарелую матушку? Рисковать допустимо лишь тем, у кого семьи нет. Иначе и себя, и семью подвергнешь опасности.

А как же тогда полицейские? Ведь они тоже рискуют? Как же тогда те судьи, которые принимают решения, невзирая на чины и регалии, опираясь только на закон? Да и отец Макса наверняка из-за своей работы погиб. У них у всех должность такая. А у Веры совсем мирная.

Хотя нет, не совсем. Она тоже расследует преступления, но экономические. Бывает, что и в тюрьму провинившихся сажают после ее проверок. Да, несомненно, у нее тоже опасная профессия. И какой из этого вывод? А никакой! Не подходит ей Макс — вот и весь сказ.

Да, упрямства Вере не занимать. Уж если что втемяшит в голову, сколько трудов нужно приложить, чтобы выветрилось. Ну хоть Новый-то год она не станет портить ни себе, ни Максу? Хорошо, пусть праздники пройдут так, как решил он.

Утром позвонила Анастасия Львовна, не ждущая милостей от судьбы, а сама устраивающая ей заковыристые ситуации:

— Верочка, я вот тут подумала: а не отпраздновать ли нам Новый год вместе? Мы столько вместе пережили за этот год и непременно должны проводить его, собравшись одной дружной семьей. Макс поставил роскошную елку, грехом было бы не показать ее твоим девочкам, и еще большим грехом — не дать им возможности повеселиться вокруг нее. К тому же внук мой Костик, сын Макса, приехал из Москвы, он почти ровесник девочкам, и им будет очень весело вместе. Я уже такое пышное меню придумала, но опасаюсь, что одной мне осилить его не получится, а втроем, включая твою матушку, мы как раз и управимся. Так я вас завтра жду, — закончила свой монолог Анастасия Львовна, не дав Вере даже рта раскрыть, и повесила трубку.

Анастасия Львовна знала, как следует разговаривать с упертой женщиной, не позволяющей расслабиться не только себе, но и своим близким.

И Вере ничего не осталось, как мысленно согласиться с ее предложением. Хотя бы ради детей и матушки, которые и в самом деле в последнее время были лишены даже ее внимания, не говоря уже о каких-то удовольствиях, доступных другим людям, не обремененным долгими судебными разбирательствами.

На следующий день она с семейством отправилась к Анастасии Львовне. Это был их лучший Новый год. Праздничный стол ломился от яств: индейка с яблоками, запеченная свиная грудка, тушеный кролик с овощами, форель под чесночным соусом на картофельной подушке, красочное заливное из языка, всевозможные салаты, в том числе и — как же без них-то, родимых, — неизменная селедка под шубой и оливье.

Отдельно стоял сладкий стол с десертом из фруктов, роскошным тортом, пирожными, шоколадным суфле, конфетами, и дети кружили вокруг него, пробуя на зубок всего понемногу. И чтобы они не утратили аппетита на основные блюда перед грандиозным пиршеством, им разрешили открыть многочисленные подарки под елкой, чем те с удовольствием и занялись.