Уилл метнулся к Норе так резко, что она застыла, словно все напряжение, испытанное ею в гонке до аэропорта и долгом и нервном полете, разлилось по ее телу как цемент или свинец.

Она закрыла глаза ладонью, невероятно обрадованная тому, что вернулась и что Уилл рядом. Пусть подбородок дрожал, но она так старалась не показывать эмоции из последней встречи, что разрыдалась.

– Нора, – сказал он, подойдя ближе, обняв ее и прижав крепко-крепко. – С ним все хорошо, – заверил он, шепча ей на ухо. – С ним все хорошо, – повторил он.

Она кивнула и продолжила плакать, потому что Джона в порядке и не в том порядке, в каком она хотела бы его видеть. Она плакала, потому что ненавидела эту больницу и скучала по Нонне. Она плакала, потому что это объятие, от этого человека, успокаивало, как ничто в мире, а ведь она даже осознать не успела, как сильно скучала по его объятиям.

– Я приготовил тебе ужин, – сказал он ласково, и она подумала, что он наверняка говорил что-то еще, докторское, только вот она долгие минуты думала лишь о тепле, силе и знакомом аромате его тела. – Мэриан и Эмили здесь, а Бенни только что забрал Саласов домой на ночь.

Она кивнула, уткнувшись ему в грудь, он скользнул ладонью по волосам Норы и вздохнул, слегка дрожа, прижимая ее крепче. Уилл расцепил руки, и Нора чуть отклонилась, чтобы взглянуть на него, пусть даже сквозь слезы, и он тоже смахнул влагу со щек большим пальцем.

– Так, ладно, – сказал Уилл, и она прикрыла веки от нежности его голоса. Еще пара слез скатилась по щекам девушки.

Открыв глаза, она видела его уже четче: слезы высохли, стало спокойнее, она улыбнулась от забавного вида его взъерошенных волос и неровно сидящих очков. Потянулась и поправила их. Она хотела сказать, что любит его, но и не хотела. По крайней мере, пока чувствовала себя как оголенный пульсирующий нерв, пока считала, что держит его в заложниках своей эмоциональной уязвимости.

Поэтому она сказала:

– Я рада тебя видеть.

– Нора, ты даже не представляешь. – Он сделал глубокий вдох, взмахнул вниз ресницами, опустил голову и покачал ею. – Ты даже не представляешь, как я скучал по тебе.

– Представляю немного.

– Я просто хочу извиниться за то, что произошло до твоей поездки. И за то сообщение. Я много думал и…

– Уилл, – перебила она, убирая волосы у него со лба. – Давай вернемся к этому позже, хорошо? Мы в больнице.

Уилл моргнул и нахмурился, словно не понимая, почему больница не подходит для этого и вообще каких угодно разговоров, но затем кивнул и сказал:

– Да, верно. Логично. Ты, наверное, хочешь поздороваться с Мэриан и Эмили, а я пойду посмотрю, как там…

– Я так рада, что ты здесь, – вырвалось у нее внезапно, потому что она и правда была рада, а еще потому, что расстроилась от того, как он сказал это – осторожно, даже слегка напуганно. Она взяла его за руку, переплела их пальцы, чтобы успокоить его и саму себя… не только по поводу Джоны, но и по поводу их отношений с Уиллом. Их с Уиллом будущего.

Нора не вспоминала об этом несколько часов – с самого звонка Уилла думала лишь о том, чтобы скорее вернуться, и о здоровье Джоны. Она хваталась за сообщения Уилла, как за спасательный круг, но больше ни о чем не думала и не вспоминала, чем они закончили до ее отъезда. Когда Уилл сказал, что все это слишком, что ему не нужно ничего серьезного.

Теперь же она думала совсем о других вещах: о том, что он оставил работу, чтобы найти врачей Джоны и разузнать о его состоянии; о том, что остался с соседями и вел себя спокойно, ответственно и рационально. Она думала о заботе, проглядывавшей в каждой черте его лица, о его мятой рубашке и бейджике, прикрепленном к поясу джинсов. Она думала о том, что он сделал все это ради нее и ее соседей, что отнесся к этому так серьезно. Он так… так хорошо понимал ее и близких ей людей.

Нора вспомнила, как Ди прошлым вечером – «Неужели прошел всего один день?» – спросила, все ли будет в порядке, если Уилл так и не объявится. Если он и правда не хочет ничего серьезного.

После трудного дня на работе этот вопрос показался ей смешным и незначительным.

Конечно же, он даст о себе знать.

Конечно же, между ними все серьезно.

– Где еще я мог быть? – ответил он.

– Я пойду посмотрю, что ты мне принес. Поздороваюсь с Мэриан и Эмили.

Уилл отпустил ее, расцепил пальцы и собрался убрать руки в карманы.

Нора заметила это и перехватила его ладонь, снова переплела их пальцы, а другой рукой взяла ручку чемодана. Вопросительно посмотрела на него, его взгляд смягчился, и в ответ он сжал ее руку. «Вот оно, – подумала она, подняв чемодан. – Вот мы и разобрались». Не отпуская ее, он пододвинул чемодан к себе.

– Я не позволю Мэриан с Эмили увидеть, как ты тащишь собственный чемодан, – сказал он робко, и в ее глазах снова встали слезы: счастье, облегчение, беспокойство – все это смешалось в них.

Если Мэриан и Эмили и удивились тому, что Уилл с Норой вошли, держась за руки, никто из них этого не показал. В самом деле, единственной, кто удивился, была сама Нора. В прошлом году, когда здесь лежала Нонна, Эмили приезжала однажды, дрожа и бледнея и так нервничая, что Норе пришлось заверять ее, что женщина может вернуться домой, все будет в порядке. А теперь она сидела рядом с Мэриан, положив на колени пяльцы для вышивки крестиком, и выглядела не спокойной, но и далеко не такой напуганной, как можно было ожидать. Нора отпустила руку Уилла и подошла к женщинам, обнимая их и прося прощения.

– Тебе не за что извиняться, – сказала Мэриан. – Как ты могла предугадать, что Джона оставит бардак на полу?

Нора улыбнулась, потому что это было совершенно в духе Мэриан. Сколько бы Джона сейчас ни выздоравливал, она каждый день будет читать ему нотации.

– Но мне бы хотелось быть с вами, когда все произошло.

Эмили похлопала Нору по руке.

– Он знал, что ты приедешь. Мы сказали ему перед операцией.

– Да и чем ты могла ему помочь?! – воскликнула Мэриан. – Вот от кого действительно была польза, так это от парня на том конце коридора.

Нора нахмурила бровь, Уилл прокашлялся. Она посмотрела на него – он стоял, сунув руки