Стоило бабушке уйти, Дэнни снова поднялся и выглянул в окно. Ящик лежал примерно в ярде от ступенек, а мужчины не было видно. Мальчик некоторое время подождал, но ничего не происходило, так что он разочарованно, чувствуя себя обманутым, скользнул под простыню и заснул. Позже что-то его разбудило. Звуки со стороны пристани. Разнообразные звуки! Он протрусил к окну и посмотрел.

Мужчина вернулся. Он поставил фонарь на краю верхней ступеньки и положил рядом с ящиком со стороны ступеней длинную металлическую трубу или вал четырех-пяти дюймов диаметром. И поднимал ящик домкратом.

Когда тот оказался на нужной высоте, мужчина пинком загнал конец трубы под ящик с одного края, опустил ящик и обошел его, чтобы повторить процесс с другой стороны. Когда труба полностью скрылась под ящиком, мужчина подошел сзади и начал толкать. Усилия привели к тому, что ящик немного сдвинулся по направлению к ступеням, а его край, под которым лежал валик, чуть приподнялся. Через три сильнейших толчка мужчина достал откуда-то еще одну, более толстую трубу и поместил ее перед первой. Потом снова зашел сзади и начал толкать дальше и дальше.

Вскоре передний край ящика оказался выше середины лестницы, а спустя двадцать минут, когда мужчина подложил еще валиков, после многократных усилий поднялся куда выше верхней ступени и за нее. Потом мужчина столкнулся с проблемой. Поскольку ящик располагался под углом, владельцу становилось все труднее его двигать – приходилось толкать не только вперед, но и вверх. Тогда он, казалось, сдался, уселся на верхней ступеньке и уставился сверху на ящик.

Дэнни смотрел на его съежившуюся фигуру, пока не устал. Он подумал, что мужчина мог уснуть. Мальчик уже почти собрался вернуться ко сну, когда заметил движение на пляже внизу. Прилив почти достиг верхней точки, и с узкой песчаной полоски по диагонали уходил в море мужчина. Маленький, тонкий сутулый человек в темной одежде был почти неразличим на фоне чернильной воды. Он двигался медленно и размеренно, словно вышел прогуляться по океанскому дну. Когда вода поднялась мужчине до пояса, он остановился, упал в море спиной вперед и скрылся из виду. Дэнни подумал – нет, знал точно, – что человек, кем бы он ни был, вытянулся на песке, как вчера та женщина в зеленом костюме.

Дэнни обратил внимание, что на пляже осталось несколько шезлонгов, примерно там, где он впервые заметил предположительно утонувшего мужчину. К своему изумлению в нескольких из них он заметил фигуры, которые могли быть только лежащими людьми. Мальчик вгляделся в свои часы. Была почти полночь – темно стало почти два часа назад!

«Они принимают лунные ванны», – подумал он и принужденно улыбнулся в темноте, понимая, что эти люди вовсе не выглядели смешно.

Снова посмотрев в окно, он увидел, как что-то стремительно вырвалось из моря на другой стороне пляжа и оказалось среди расставленных шезлонгов. Оно двигалось как паук – припадало к песку, не имело определенной формы, – и поначалу Дэнни подумалось, что это оторвавшиеся от корней мертвые водоросли. Сначала волны выбросили их на берег, потом высушило солнце, и теперь водоросли гнал ветер. Потом он понял, что ветра, который стоил бы упоминания, нет – уж точно не было достаточно сильного, чтобы гонять что-то солиднее бумажного обрывка.

То, что он видел, двигалось по своей воле и вскоре показало, что обладает немалой силой! Один его край слился с шезлонгом, и тот приподняло в воздух и опрокинуло, выбросив лежащего человека на песок. Тело лежало неподвижно, пока перемещающаяся тень не коснулась ближайшей к морю конечности – вытянутой руки. Тело один раз дернулось, потом плавно скользнуло к линии прибоя и дальше в волны, пока и человек, и то, что его тянуло, не скрылись в глубине.

После этого некоторое время на пляже ничего не шевелилось, хотя Дэнни напрягал глаза, стараясь уловить даже малейшее движение. Следующим его внимание привлек звук со стороны пристани – громкий стон то ли от боли, то ли от натуги, то ли и того и другого вместе. Мальчик повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как медведеобразный мужчина практически поднял ящик в воздух и затолкал его на край променада. Это, кажется, выпило остаток его сил. Волоча ноги, словно человек на последней стадии истощения, он поднял трубки, зажал их под мышкой, потом побрел к порту, пошатываясь на ходу. Дэнни наблюдал, как мужчина постепенно пропадает во тьме, потом понял, что задеревенел от неподвижной позы, и забрался обратно в кровать.

Засыпая, он гадал, чем же человек, который не спит большую часть ночей, занимается днем.

Следующий день выдался очень жарким. Настолько жарким, что бабушка с дедушкой впервые решили посидеть на пляже. Из-за бабушкиной ноги они не могли далеко идти по песку, поэтому Дэнни установил для них шезлонги у основания ведущей на променад лестницы. Некоторое время он сидел вместе с ними, глядя на заполненный пожилыми отдыхающими пляж, потом упомянул – чтобы что-то сказать, потому что старая пара не была расположена разговаривать на жаре, – что видел поздно ночью людей на песке.

– Думаю, это были рабочие, чистившие пляж от мусора, – сказала бабушка.

– Этим прилив занимается, – ответил Дэнни, – когда накатывает и отступает. Нет, они сидели в креслах, как мы, или уходили в море.

– Дэнни, тебе это снилось. Они бы схватили ужасную простуду.

Дэнни хотелось сказать, что он думал, будто они мертвые или выглядели мертвыми, но он знал, что бабушка на него рассердится и скажет, что он говорит глупости. И все-таки он не удержался:

– Я бы хотел, чтобы мы поехали в Брайтон. Это место странное.

– Мне оно кажется очень славным и спокойным, – сказала бабушка. – Здесь нет шума и суматохи, как во многих нынешних местах для отдыха. И очень милые и вежливые люди.

– Тебе не понравились те люди, которые пытались уйти с дедушкой, – заметил Дэнни.

– Наверное, ты ошибся на их счет. Может они думали, что дедушка потерялся, и вели его к полицейскому.

Дэнни не стал отвечать: он как раз заметил неподалеку, дальше по пляжу один из шезлонгов, в котором кто-то лежал прошлой ночью. Он знал, что это то же самое кресло, потому что оно стояло ровно так же по отношению к ближайшей группе шезлонгов – как тогда, когда он видел его из окна спальни.

Шезлонг стоял к нему спинкой, но мальчик видел по выдавшейся назад и вниз ткани, что в нем кто-то сидит. Он уже почти собрался подойти и посмотреть на кресло и того, кто в нем лежал, как кое-что заставило его передумать. Над шезлонгом кружилось облако из нескольких дюжин больших черных мух; мальчик почти мог расслышать жужжание. Дэнни заметил, что все ставили свои шезлонги поодаль от этого.

– Ба, погляди на эту прорву мух, – сказал он.

– Что?

– Вот там, смотри, – Дэнни показал пальцем. – Над тем креслом.

– Дэнни, я не увижу муху, даже если она на меня сядет. Мои глаза слишком плохи. Я едва могу разглядеть шезлонг.

По какой-то причине это замечание встревожило мальчика. Он неожиданно ощутил себя одиноким и уязвимым. Оглядевшись, он обнаружил, что, насколько хватало глаз, являлся единственным ребенком на пляже. Тогда он закрыл глаза и притворился, что загорает, но никак не мог устроиться. Его разум полнился смутными опасениями.