Решив не искушать и не провоцировать аборигенов, я приказал снижаться в стороне от поселка – там, где громоздились руины двух не то заводских цехов, не то еще каких-то зданий промышленного назначения, и виднелись заросшие фундаменты еще двух или трех огромных строений, так и не возведенных. Кто, что и зачем пытался тут что-то построить еще до Катаклизма? Что собирались перерабатывать два огромных цеха? Все это оставалось загадками, совершенно меня не волновавшими. Можно порыться в архивах и разузнать, но не стоит терять время на получение бесполезной информации… (А вот историю мотоклуба «Блэкдевилс» я интереса ради изучил, и знал, как его членов угораздило оказаться на Таймыре аккурат под Толчок, – участвовали в рекордном пробеге, призванном прорекламировать на весь мир технику для экстремального туризма, разработанную в «МосТех»).

Аборигены никак руины не эксплуатировали, даже в качестве источника стройматериалов для своих жилищ. Оно и правильно, слишком рискованно использовать металлические балки или железобетонные плиты для построек, возводимых в зоне постоянной сейсмоактивности.

Палатки и легкие домики, где обитали байкеры и примкнувшие к ним граждане, группировались вокруг весьма оригинального здания, не походившего ни на что, ранее мною виданное. Отчасти оно напоминало громадный цирк шапито – круглой шатрообразной формой и многочисленными тросами-растяжками, тянущимися во все стороны. А еще смахивало на теплицу или оранжерею – своими полупрозрачными стенами. Из чего возведен сей шедевр строительной мысли, я с высоты не смог разглядеть.

Лучше не задумываться, каково в этих постройках жить зимой. Видимо, не очень здорово…

Однако хватит любоваться архитектурными достопримечательностями Таймыра. Пора работать, налаживать контакты с местным населением… Но лучше делать это с безопасной дистанции – по слухам, население здесь недружелюбное и склонное к каннибализму.

– Помогите, пожалуйста, уважаемый, – громко обратился я к Хамизу Лануа, перекрикивая звук двигателя, шлемофона на Хамизе не было.

Он посмотрел на меня задумчиво, словно решая: пристало ли пресс-секретарю самого Эфенди заниматься погрузочно-разгрузочными работами? Но протестовать не стал, поднялся из кресла, взялся за ручку контейнера… За вторую ручку взялся я, за третью – пулеметчик, оторвавшийся от своей машинки. Четвертая осталась свободной, но я не стал отвлекать Лайзу и оператора, пусть снимают, позже можно будет посмотреть результаты их съемок неторопливо, внимательно, при хорошем увеличении.

Втроем мы кое-как подтащили контейнер к грузовому люку, прицепили трос… Вскоре наш гостинец устремился к грешной земле – быстро, почти со скоростью свободного падения. Когда он снизился до сотни метров, сработал тормоз лебедки, падение замедлилось, превратившись в быстрый спуск, затем в спуск медленный, затем контейнер завис на высоте в два человеческих роста, раскачиваясь с большой амплитудой на манер маятника.

Я положил палец на кнопку, управляющую фиксатором, и выжидал, когда колебания погаснут. Пулеметчик вернулся к пулемету, Лануа вновь уселся в кресло, отряхнув свои абсолютно чистые руки с некоей демонстративной брезгливостью, – у него, похоже, сей жест служил эквивалентом возмущенной матерной тирады в устах менее воспитанного индивида.

Аборигены уже спешили сюда, вместе со своими пушками, разумеется. Дожидаться их не казалось мне разумным. Стрелять, наверное, не будут, коли уж не начали сразу. Но вдруг им здешняя жизнь опостылела настолько, что станут хвататься за трос, – в надежде хоть тушкой, хоть чучелком покинуть негостеприимные края?

Я стравил еще пару метров троса, нажал кнопку. Контейнер отцепился, упал под ноги первым из подбегавших. Совсем колебания не погасли, но толстая мягкая оболочка должна была сберечь содержимое посылки. Трос пополз вверх и вертолет тут же начал набирать высоту.

Забавно… Состоявшийся контакт точь-в-точь напоминал общение мореплавателей давних времен с туземцами в диких неисследованных местах: тогда европейцы подгребали на шлюпке к берегу, оставляли там предназначенные для бартера товары и тут же быстренько отплывали, – чтобы дикари могли спокойно рассмотреть и оценить предложенное и притащить что-либо для обмена… Правда, в нашем контейнере ни бус, ни зеркал, ни огненной воды нет. Но места дикие. И люди тоже.

Издалека я в бинокль наблюдал, как наши дикари столпились у контейнера. Вскрыть пока не пытались… Оставалось надеяться, что они не решат, будто зловредные чужаки спустили им с небес бомбу замедленного действия. И что не одичали настолько, чтобы счесть посылку порождением нечистой силы, обложить хворостом и сжечь с хоровым распеванием молитв и прочими приличествующими случаю ритуалами.

Но нет, обошлось… Туземцы подняли контейнер и, не вскрывая, потащили в сторону своего туземного стойбища. Показать вождю и шаману, не иначе. Операция «Первый контакт» успешно завершена, можно доложить по рации Хасану…

Что я и сделал. Доложил. И тут же получил новое, совершенно неожиданное задание, – даже намека на него перед вылетом не прозвучало. Дескать, в семидесяти километрах отсюда имеется недостроенный туристический комплекс, в данный момент вроде бы необитаемый… Надо слетать туда и произвести разведку, причем желательно приземлиться и оценить пригодность уцелевших зданий для проживания.

– А сразу ты не мог сказать?! – откликнулся я раздраженно. – Для наземной разведки надо было брать совсем других людей на борт!

– Не мог, – отрезал Хасан. И добавил чуть мягче:

– Поверь, не мог… Но вы без нужды не рискуйте, проверьте там все биодатчиком, прежде чем приземляться.

– Задание понял, до связи, – откликнулся я без всякого энтузиазма.

Да что же за жизнь такая… Что на службе в ОКР, что на службе у Эфенди, – одно и то же. Начальство что-то знает, но делиться знанием с подчиненными категорически не желает, словно командует безмозглыми шахматными фигурками.

Но я все же понимал суть происходящего чуть лучше, чем какая-нибудь тупая ладья или пешка. Понимал, что делать неожиданные, сбивающие с толку, непредсказуемые ходы Хасан начал, как только получил известие о приближении «Гуанчжоу» к таймырским берегам. Бен-Захр не просто сдвинул вперед вылет «Стрелы Пророка», – первым же рейсом, всем первоначальным планам вопреки, сюда вылетел сам Эфенди с приближенными (в число приближенных попал и я, можно гордиться).

Мало того, швартовка и разгрузка дирижабля происходили ночью. А ночная разгрузка, да еще при изрядном ветре, – занятие весьма изматывающее. Особенно если учесть, что обслуживающий персонал экспедиции остался в Салехарде-23 дожидаться второго рейса, и работать грузчиками пришлось всем, невзирая на чины и должности. К тому же «Стрела» немедленно отправилась обратно, а во временном лагере квартирьеров никаких условий для отдыха после изнурительной работы не имелось, – единственная многоместная палатка не вмещала всех желающих, там разместился Эфенди с личной охраной… Остальные коротали остаток ночи в спальных мешках, положенных на голые камни, – распаковывать багаж, искать в нем палатки и расставлять их сил просто-напросто не осталось.