– Но это, конечно, всего лишь небольшая часть того, на чтоони рассчитывали. Очевидно, они уже давно связались с Германом Барнуэллом.Герман предложил им кругленькую сумму, если они смогут все устроить так, чтобыБенджамин был убран с дороги при обстоятельствах, позволяющих Герману получитьнаследство. Честно говоря, они сделали все довольно ловко. Они схватилиБенджамина Эддикса, связали его, заткнули рот и оцарапали лицо, свалив все настычку с гориллой.

– Продолжай, шеф, – попросила Делла.

– Затем на сцене появился Герман Барнуэлл, загримированныйпод Бенджамина Эддикса. Это было довольно легко сделать, потому что они родныебратья и похожи друг на друга лицом и комплекцией. Даже голоса у них похожи.Замысел состоял в том, что должен был появиться незаинтересованный свидетель,который не знает лично Бенджамина Эддикса. Повязка на лице и то, что МортимерЭрши и Натан Фейллон называли Германа Барнуэлла Бенджамином Эддиксом, должнобыло помочь им в их замысле.

– Надо сказать, им это удалось, – заметила Делла Стрит.

– Очевидно, они планировали использовать в качественезаинтересованного свидетеля Джеймса Этну, но случилось так, что я купилдневники Элен Кадмус, об этом стало известно благодаря публикации в газете, иони решили, что лучше использовать меня. Они хотели представить все такимобразом, будто Бенджамин Эддикс не доверяет Натану Фейллону, но полностьюполагается на Мортимера Эрши. Они, конечно, давно подделывали подписьБенджамина Эддикса. Затем все было подстроено так, что пока Эрши и Фейллонготовили себе железное алиби, чтобы их не смогли обвинить в убийстве, ГерманБарнуэлл, загримированный под Бенджамина, вызвал к нему домой ДжозефинуКэмптон.

– Но он рисковал, находясь в доме с гуляющими на свободегориллами, – заметил Пол Дрейк.

– Он открыл клетки с самыми безобидными животными. Темвременем Бенджамина Эддикса до обморока напичкали ликером. Герман напялил насебя тщательно подготовленную шкуру гориллы. Единственное слабое звено в этомплане заключалось в том, что морда гориллы имела застывшее выражение, из-зачего Джозефина Кэмптон и решила, что видит перед собой загипнотизированноеживотное.

– Да уж, – передернула плечами Делла Стрит, вспомнив жуткийоскал гориллы.

– Они заманили миссис Кэмптон наверх, – продолжил Мейсон, –и она увидела, как громадная горилла нанесла удар бесчувственному БенджаминуЭддиксу. Они рассчитали, что миссис Кэмптон не в силах будет противостоятьсоблазну присвоить подготовленный заранее чек с поддельной подписью.Естественно, передаточная надпись тоже была подделана, и чек не был бы оплаченв любом случае. Деньги вернулись бы на счет, и кто бы ни наследовал состояние,он получил бы их назад.

– Ловко придумано, – хмыкнул Дрейк.

– То, что я доказал неправоту Бенджамина Эддикса,утверждавшего, что кольцо и часы похищены, оказалось для них находкой. Онирешили извлечь выгоду из этого, включив для полной правдоподобности упоминаниео случившемся в завещание. Но не все пошло им на пользу. Кое-что обернулосьпротив них. Во-первых, когда я был там, Сидни Хардвик пришел встретиться сосвоим клиентом, а человек, выдававший себя за Бенджамина Эддикса, сказал, что онслишком плохо себя чувствует, чтобы встретиться со своим собственным адвокатом,заметьте, хотя он только что принял меня, человека не просто постороннего, ноимеющего прямо противоположные интересы.

– Выходит, – сказал Дрейк, – Джозефина Кэмптон говорилачистую правду.

– Правду обо всем, кроме чека. Она пыталась скрыть это.Эрши, Фейллон и Герман Барнуэлл знали, что она в их руках с того момента, каквзяла чек. Его должны были или обнаружить при ней сразу, или схватить за руку втот момент, когда она попыталась бы получить по нему наличные.

– А если бы в банке не заметили подделки и выдали деньги?

– Наверняка они просчитали и этот вариант. Она бы взяладеньги, а потом Герман Барнуэлл, проверяя дела, обнаружил бы подделку. Побанковским записям установили бы, что двадцать пять тысяч долларов выплаченыДжозефине Кэмптон, и тут бы она попалась. Другими словами, если бы версия сгориллой, убившей Бенджамина Эддикса, прошла, то все было бы в порядке, это ихвполне устраивало; но если бы что-нибудь повернулось не так, то ДжозефинаКэмптон должна была выступить в роли убийцы. А в том случае, если бы ее необвинили в убийстве, она, получив по чеку наличные, оказалась бы полностью в ихвласти.

– Что ж, – резюмировал Дрейк, – схема была слишком сложной,но если учесть таинственный образ жизни, который вел Бенджамин Эддикс, и егостранные эксперименты с психикой животных… Кстати, Перри, а их-то ты какобъяснишь?

– Эддикс, по всей видимости, убил человека в Австралии, –объяснил Мейсон. – Многое, конечно, еще нуждается в проверке, но, похоже,история, рассказанная мне Германом, в целом правдива. Бенджамин Эддикс, илиБарнуэлл, пытался изучить свою психику. Видимо, он считал, что действовал подгипнозом. На этом пункте он, вероятно, на самом деле немного зациклился.

– И как ты до всего этого дошел? – поинтересовался Дрейк.

– Говоря откровенно, Пол, – улыбнулся Мейсон, – я должен былразмотать этот клубок гораздо раньше.

– Как?

– Я приехал в «Стоунхендж», чтобы встретиться с БенджаминомЭддиксом, – пояснил Мейсон. – И встретился там с человеком, которого мнепредставили как Бенджамина Эддикса. Он носил темные очки, и я не видел егоглаз, повязка закрывала почти все его лицо. На самом деле я разговаривал сГерманом, а не с Бенджамином.

– Но ведь Герман Барнуэлл в это время был в Австралии!

– Герман какое-то время уже находился здесь, оставив вАвстралии сообщника, который должен был отвечать на телеграммы Хардвика. Всеэто было частью тщательно подготовленного плана. Герману не надо было бытьхорошим актером, чтобы немного изменить свой голос. А так как раньше я никогдане встречался с Бенджамином, вероятность разоблачения была очень невелика,может быть, один шанс из миллиона. Но в одном они ошиблись.

– В чем же?

– Все это происходило вечером во вторник, – улыбнулсяМейсон. – Горилла, как предполагалось, напала на Бенджамина накануне. Я виделщеку человека, с которым разговаривал, – она была гладко выбрита. В судепредставили фотографию лица Бенджамина, которую я изучил самым внимательнымобразом и увидел, что царапины были глубокими и болезненными. Я почувствовал,что тут что-то не так, но не мог понять, что именно.

– И в чем же дело?

– Все дело было в выбритой щеке, которую я видел у краяповязки. То, что ссадины были слишком болезненными, чтобы бриться, доказывалосьтем фактом, что он и не брился. И все же у человека, с которым я встретился,была чисто выбрита щека спустя более тридцати четырех часов после того, как, поих утверждению, было оцарапано лицо. Ошибиться было невозможно. Повязка,конечно, закрывала кожу, но во время разговора повязка слегка сдвигается, иесли щека под ней небрита, то щетина будет хорошо заметна.