– И что теперь? – спросила Делла Стрит.

– К счастью, – сказал Мейсон, – мы можем доказать, чтособственноручно написанное завещание Бенджамина Эддикса поддельное. МортимерЭрши просто умирает от нетерпения выдать всех сообщников и стать свидетелемобвинения. В силу вступает другое завещание, подготовленное Хардвиком. В этомзавещании есть пункт, о котором Хардвик не хотел нам говорить, в соответствии сним большая часть состояния отписывалась Элен Кадмус. Хардвик настаивал, чтобыБенджамин Эддикс составил новое завещание, поскольку считал Элен Кадмусмертвой. Бенджамин, однако, не собирался менять завещание, так как знал, чтоЭлен Кадмус жива и здорова, и ему нужно обеспечить ее на тот случай, если с нимчто-нибудь случится. Таким образом, возникла весьма специфическая ситуация.Адвокат настаивал на том, что его клиент должен изменить завещание, посколькуглавный наследник мертв, а клиент, знавший правду, затягивал дело. В концеконцов, когда Хардвик упомянул, что он настаивал на составлении Бенджаминомнового завещания в связи с возникшими осложнениями, я должен был начатьдогадываться, в чем суть дела.

– Но получается, что брак Бенджамина Эддикса и Элен Кадмусдействительно был незаконным? – спросил Дрейк.

– Только в том случае, если его первая жена еще жива, но я почему-тодумаю, что это не так. Эрши говорит, что никто ничего о ней не слышал ужевосемнадцать месяцев. До этого она обычно брала деньги с Эддикса примерно раз втри-четыре месяца.

– Почему они решили убить тебя, Перри? – спросил Дрейк.

– Только потому, что я вызывал у них подозрение. Они знали,что Джозефина Кэмптон рассказала мне историю с убийством, и у них возниклоопасение, что я начал обо всем догадываться. К тому времени как суд объявилперерыв до следующего дня, я начал понимать значение того факта, что щека учеловека, с которым я разговаривал, была выбрита. Тогда-то у меня и появиласьпервая догадка о том, как все было на самом деле. По пути в «Стоунхендж» я всепродумал и пришел к определенным выводам.

– К каким же?

– Я знал, что они захотят от меня избавиться. И если бы имудалось убить меня при таких обстоятельствах, чтобы Делла Стрит на самом делеувидела оскалившуюся гориллу и побежала за полицией, то ее рассказу огорилле-убийце поверили бы, потому что он совпадает с рассказом Джозефины Кэмптон.Следовательно, они должны были дать Делле Стрит взглянуть на гориллу. Если быона сразу бросилась вызывать полицию, то они позволили бы ей убежать. Мне втаком случае пришлось бы справляться с теми, кто находился в доме. Если бы ихоказалось трое, то никаких шансов у меня не было бы, но мне противостоялитолько Герман и Мортимер Эрши.

– Герман выглядел ужасающе в шкуре огромной гориллы.

– А на самом деле оказался довольно слабым противником. Онне мог быстро двигаться из-за тяжелой шкуры. Он мог только медленно идти,размахивая ножом, и все. Так что я предоставил им шанс. Герман подготовилмизансцену, затем вышел в бар якобы для того, чтобы приготовить напитки. Онвлез в шкуру гориллы и стоял в дверях достаточно долго, чтобы Делла Стрит егозаметила.

– Да уж, должно быть, незабываемое зрелище!

– Потом Герман скрылся и несколько раз выстрелил, затемпоявился в дверях в шкуре гориллы. При обычных обстоятельствах такое зрелищеполностью парализует волю человека. Я мог броситься бежать, и вот на этотслучай рядом со мной оказался Мортимер Эрши, сделавший все, чтобы у гориллыпоявилась возможность ко мне приблизиться. К тому времени, когда Делла Стритприбыла бы с полицией, они обнаружили бы двух трясущихся от ужаса мужчин,готовых поклясться под присягой, что видели гориллу, убежавшую в сад, и что этагорилла убила меня. Они оба стреляли в нее, и им показалось, что, возможно, ониее ранили. Если бы возникла острая необходимость, Мортимер Эрши застрелил быменя, а полиции сказал бы, что попал в меня случайно, целясь в гориллу.

– Ты очень рисковал, – покачал головой Дрейк.

– Да, риск был, – согласился Мейсон. – В крайнем случае я быраскрыл карты, сказав им, что они проиграли, что Делла в курсе всего и убежалавызывать полицию.

– Все равно, – заметил Дрейк, – тебе пришлось понервничать.

– Возможно, – пожал плечами Мейсон, – но это былединственный способ, пришедший мне в голову, чтобы заставить их открыться иполучить неопровержимые доказательства.

– Да, теперь с твоей клиентки сняты все подозрения и деломожно считать закрытым.

– Я думаю, для полного завершения дела необходимо связатьсяс Элен Кадмус и сообщить о сложившейся ситуации, ведь она основная наследницаБенджамина. Кстати, Делла, ты помнишь, что я оставил счет в китайскомресторане, где мы ужинали, и сказал кассиру, что позже вернусь за сдачей?

– Помню, – кивнула секретарша.

– Я заехал в ресторан за сдачей, и кассир передал мне твойкошелек, который ты обронила, когда вынимала из сумочки записную книжку.

Лицо Деллы Стрит залилось краской.

– Что с тобой? – спросил Мейсон.

– В кошельке лежала бумажка с предсказанием.

Мейсон покачал головой.

– Очевидно, ты положила ее куда-то в другое место, Делла. Вкошельке не было никакой бумажки.

– О, – с облегчением сказала девушка.

– Ладно, Делла, – адвокат встал, – развлекай пока Пола,откройте бутылку виски, отметим завершение дела. А я пока схожу в приемную иоттуда позвоню Элен Кадмус, чтобы снять камень с ее души.

Мейсон вышел из кабинета в приемную, прикрыл дверь и подошелк телефону. Затем вынул из кармана сложенную бумажку с предсказанием, которуювернул ему китаец вместе с кошельком Деллы Стрит. В записке было сказано: «Есливы сочетаетесь браком, то будете очень счастливы, и у вас родится ребенок,очень похожий на своего отца».

Мейсон постоял немного в задумчивости, аккуратно сложиллисток из рисовой бумаги, достал бумажник и вложил в него записку спредсказанием. Убрав бумажник в карман, он стал набирать номер Элен Кадмус.