звучал современно и актуально даже спустя десятилетия, словно был записан буквально вчера. Это не говоря уже про таких монстров как The Beatles или Pink Floyd, которых помнили не по отдельным композициям, а по целым альбомам. Такого достижения не было ни у кого из советских артистов эстрады и подполья — даже от Пугачевой остались лишь отдельные песни, в виде альбомов её творчество оказалось никому не нужным барахлом.

А я вообще находился на особом положении, имея возможность сравнивать свои воспоминания и свежие впечатления. И те же «киношники» превратились для меня в простых ребят из Питера, которым просто повезло чуть больше, чем остальным. А «Браво»… эта группа меня конкретно разочаровала.

* * *

Концерт, разумеется, начался с солидным опозданием. Я удержал Аллу от того, чтобы лезть в самую толпу, и мы заняли пару кресел на местах для поцелуев — хотя целоваться в этом зале, наполненным матом, сигаретным дымом и угаром от винных паров, хотелось меньше всего. У меня даже слегка разболелась голова, но я не хотел уходить, пока мы не услышим то, зачем сюда тащились довольно сложным маршрутом. Наверное, нам было бы проще, если бы мы взяли пример с большинства зрителей и тоже загрузились спиртным — но я не собирался поддаваться влиянию толпы. К тому же я был занят тем, что гонял нетрезвых зрителей, которые всё время сворачивали в наш ряд с неясными целями. Впрочем, звуки рвоты с противоположной стороны зала мы расслышали хорошо — возможно, к нам тоже лезли ради этого.

Агузарову я поначалу не узнал — она ещё не начала экспериментировать со своей внешностью, хотя оделась слегка экстравагантно по нынешним временам. И пусть для меня её ультракороткие шортики были слишком пуританскими — у столпившихся под сценой пьяных зрителей голые ноги певицы вызвали дикий восторг. И голос был почти тем, что я помнил по более поздним восьмидесятым. Остальные музыканты были одеты как примерные отличники и комсомольцы из фильма «Стиляги», но играли хорошо — во всяком случае, по сравнению с нынешним «Кино».

Шоу ребята делать умели — впрочем, Агузарова всегда отличалась повышенной экспрессией на сцене, а Хавтан с компанией сумели её достойно поддержать. Вот только репертуар конкретно подкачал.

«Браво» спели всего семь песен и начали повторяться — видимо, ничего другого пока отрепетировать не успели. Я узнал лишь некоторые — «Кошки» и «Желтые ботинки» через несколько лет станут хитами, хотя и будут уступать по популярности «Васе», «Чудесной стране» или «Ленинградскому рок-н-роллу». И когда Хавтан второй раз объявил скучноватый «Звездный каталог», я решил, что с меня хватит.

— Алла, пойдем отсюда, — я тронул её за локоть.

— Почему? — недоуменно спросила она. — Вроде ничего не закончилось? Мне нравится.

— Мне тоже, но рок-н-ролл хорош в меру. Пошли, а? Я немного устал.

Устал я не «немного», а вполне прилично, но признаваться в этом не хотел. Алла внимательно посмотрела на меня.

— Ты чего-то не договариваешь…

— Потом договорю, — пообещал я. — Давай сначала выберемся.

Она всё-таки встала, мы протолкались к двустворчатым дверям, приоткрыли их, вышли в большое фойе — и уткнулись в целого сержанта милиции.

— Стоять! — приказал тот.

Мы послушно остановились.

— Вы с мероприятия? — обратился ко мне милиционер.

— Нет, офицер, мы туалет ищем, — ответил я машинально. — Девушке понадобилось по-маленькому, но мы заблудились… не подскажете?

Он не стал поправлять меня насчет «офицера» и даже приосанился. Но воздух носом втянул, проведя своеобразный алкотест, который мы прошли с большим запасом.

— Вон там, — он неохотно ткнул рукой куда-то направо и потерял к нам интерес.

Я подхватил Аллу под руку и потащил её в указанном направлении. Она попыталась что-то сказать, но я приложил палец к губам, и она умолкла на полуслове.

В туалет мы, разумеется, не пошли. В нескольких метрах от заведения я резко повернул и двинулся на выход, который перекрывали два рядовых — но им хватило фразы про то, что девушке стало плохо, и ей нужно на свежий воздух. Видимо, они видели наш разговор с сержантом — и пропустили нас без возражений.

На площади перед ДК у меня сложилось ощущение, что сюда согнали всю милицию Москвы — тут тусовалась, наверное, сотня служивых, очень недовольных, судя по лицам, что их вытащили на этот праздник жизни в выходной день.

— Егор, что это? — шепнула мне Алла.

— Похоже на облаву, выглядит, как облава — наверное, она и есть, — так же тихо ответил я. — Пошли, пока нами не заинтересовались.

* * *

Я вспомнил этот концерт. Во время ковидного безделья я наткнулся на небольшое интервью Хавтана — он был стар, богат и вальяжен, и рассказывал о старых временах с легкой ностальгией. Но мне показалось, что больше он жалел только о том, что вся его молодость ушла на какие-то бессмысленные разборки, хотя уже тогда он мог хорошо зарабатывать и сытно кушать. В числе прочих курьезных деталей совкового быта рок-звезд Хавтан вспомнил про выступление, которое очень неприятно прервали менты — выключили звук, перекрыли все выходы из зала и, как выразился музыкант, свинтили абсолютно всех, и причастных, и непричастных. Тогда я ему поверил, но теперь — засомневался. Автобусы у того ДК стояли, но было их явно недостаточно, чтобы увезти всех зрителей. Впрочем, никто не мешал милиционерам сделать по два, а то и по три рейса.

Мы с Аллой на это развлечение не остались и, скорее всего, правильно сделали. Правда, Хавтан упоминал, что почти всех отпустили без последствий — если не считать за таковые проведенную в отделении милиции ночь. И я был уверен, что менты как-то фильтровали зрителей — например, по степени опьянения, ведь распитие спиртного в общественных местах категорически не приветствовалось во все времена.

Но злоключения тех, кто пришел на тот концерт, кажется, волновали Хавтана меньше всего — или это волнение за прошедшие годы хорошенько поистрепалось. В интервью он пожаловался, что вот их-то, участников «Браво», загребли абсолютно незаслуженно — мол, они всего лишь пели песни, о деньгах не думали совершенно, были бедные и несчастные, но злые милиционеры обидели будущих светил российской сцены, а Жанночку даже наказали за подделку паспорта, как будто это что-то плохое. В общем, гнал обычную пургу про преследование музыкантов при советской власти.

Я-нынешний точно знал, что билеты на это действо бесплатно никто не раздавал — Врубель слупил с нас два червонца за пару открыток, и эти открытки очень настойчиво отбирали при входе в зал какие-то личности, связываться с которыми не рисковали даже