— Что с твоей ногой? — спросил Брайан.

— Да вот, поранился, — ответил Тони. Потом, быстро оглянувшись, шепнул мне и Брайану с умоляющим выражением на лице: — Охранники меня избили.

— Что?! — переспросил я в изумлении.

Праведный гнев отобразился на физиономии Брайана. Взгляд его метался по сторонам в поисках кого-нибудь, на кого можно было бы возложить ответственность за происшедшее.

— Да я пошутил. — Тони улыбнулся во весь рот. — Я сломал ногу во время футбольного матча.

Заседание комиссии началось. Мы вошли в зал. Слушание продолжалось пять минут. В течение одной из них члены комиссии объясняли мне, что в случае разглашения подробностей происходившего мне грозит тюрьма. Поэтому подробности я вынужден опустить. Скажу только, что Тони освободили.

У него был такой вид, словно его сбил автобус. В коридоре Тони окружили адвокат, Брайан и несколько независимых психиатров, которых Брайану удалось привлечь на свою сторону. Все его поздравляли. Собственно, освободить его должны были только через три месяца — за это время врачи должны были решить, как быть с ним дальше: перевести на переходный период в обычную психиатрическую лечебницу или же сразу выбросить на улицу, но сомнений не оставалось: в ближайшее время Тони освободят. Улыбаясь, он подковылял ко мне и протянул стопку каких-то листов.

Это были независимые заключения, сделанные к заседанию комиссии различными психиатрами, приглашенными для оценки состояния Тони. Из них я узнал о нем массу таких вещей, которые раньше были мне неизвестны: оказывается, его мать была алкоголичкой, регулярно избивала Тони и выгоняла из дома; он по несколько дней жил на улице, пока мать снова не соглашалась впустить его в дом; большинство ее дружков были наркоманами и уголовниками; его выгнали из школы за то, что он угрожал ножом служащей в школьной столовой; Тони отправляли в различные спецшколы и интернаты и он постоянно убегал оттуда, так как скучал по дому и по матери.

И у меня возник вопрос: а не отличается ли психопат из Бродмура от психопата с Уолл-стрит только тем, что последний имел счастье родиться в нормальной и состоятельной семье?

Тони проследовал в соседнюю комнату, чтобы подписать какие-то юридические бумаги. А я продолжал просматривать его записи. Вот отрывки из его бродмурской истории болезни.

27 сентябяря 2009.

«В хорошей форме».

25 сентября 2009.

«Отличное настроение».

17 сентября 2009.

«Настроение и поведение спокойное. Всю середину дня провел в общении с сотрудниками и другими пациентами».

5 сентября 2009.

«Показал сотрудникам персонаж, который он создал на игровой приставке Xbox. Персонаж — женщина, чернокожая, намеренно изображенная крайне непривлекательной, с чертами лица, напоминающими зомби. Признался, что пытался добиться портретного сходства с одной из сотрудниц. Беседовавший с ним другой сотрудник отделения заметил, что подобное поведение неэтично, и несколько раз просил его изменить имя персонажа. Он не согласился, настаивая, что его «героиня» должна понять шутку. Создание подобного персонажа не может восприниматься как шутка, но только как выражение его неприязни и неуважения к этой женщине».

25 августа 2009.

«Игра в волейбол. После игры общался с другими пациентами и сотрудниками».

Затем следовали выводы.

МНЕНИЕ:

«Главный вопрос заключается в возможной опасности данного пациента для общества. Его нельзя назвать глупым. За все время пребывания в отделении за ним не было замечено ничего предосудительного. Если он выйдет на свободу и совершит какое-либо преступление, его скорее всего приговорят к ИННП (изоляции на неопределенный период). Пациента стоит поставить в известность об этом, что я забыл сделать.

Я бы рекомендовал полную выписку. С моей точки зрения, все свидетельствует о том, что природа и степень его психического расстройства не требуют дальнейшего пребывания в психиатрической больнице. Не думаю, что пациента следует удерживать здесь и далее, исходя из интересов его собственного здоровья, безопасности и защиты интересов окружающих. Полагаю, что он не представляет никакой опасности».

— Дело в том, Джон, — сказал Тони, когда я на мгновение поднял глаза от его бумаг, — и это ты должен понять прежде всего: все вокруг немного психопаты. Ты. Я. — Он помолчал. — Да, конечно, я тоже.

— И чем вы будете теперь заниматься? — спросил я.

— Наверное, поеду в Бельгию, — ответил он. — Там живет женщина, о которой я мечтаю. Но она замужем. Я добьюсь ее развода.

— Знаете, что говорят о психопатах?

— Что мы любим манипулировать людьми! — отозвался Тони.

Мимо прошел медбрат, который некоторое время назад заявил о наличии у него четкой и определенной точки зрения относительно Тони.

— Ну-с, итак? — произнес я.

— Решение вполне правильное, — отозвался он. — Здесь все считают, что Тони следует выпустить. Он хороший парень. Он совершил отвратительное преступление, и абсолютно справедливо, что его надолго изолировали от общества. Однако Тони потерял в Бродмуре много лет своей жизни, что, конечно же, очень плохо.

— И все думают так же, как и вы? — спросил я. — Даже профессор Мейден?

Я посмотрел в сторону профессора Мейдена. Мне казалось, что он будет разочарован, даже встревожен, но в действительности он был явно доволен.

— Пройдя курсы Боба Хейра, я полагал, что психопаты — монстры, — заметил я. — Они — психопаты, и этим все сказано. Но, может быть, Тони — что-то вроде полупсихопата? Человек в пограничном состоянии? Не служит ли его жизненная история подтверждением того, что к людям в пограничном состоянии не следует применять меры, используемые для крайних случаев?

— Думаю, вы правы, — согласился Мейден. — Лично мне не нравится то, как Боб Хейр говорит о психопатах — так, словно они представляют другой биологический вид.

Тони стоял теперь в полном одиночестве, уставившись в стену.

— У него действительно очень сильно проявляются отдельные психопатические черты, — сказал Мейден. — Он никогда не принимает на себя ответственность за свои поступки, а перекладывает вину на окружающих. Однако Тони нельзя назвать опасным преступником. Он, конечно, может в соответствующих обстоятельствах совершить хулиганский поступок, но никогда не станет причинять людям зло ради получения удовольствия. Кроме того, я бы хотел заметить, что нельзя сводить человеческую личность к каким-то диагностическим ярлыкам. Помимо патологических черт, у Тони есть множество весьма привлекательных и достойных качеств.

Я снова взглянул на Тони. На мгновение мне показалось, что он плачет, но потом я понял, что ошибся. Он не плакал. Он просто стоял у стены.