– Есть одна довольно яркая схожая черта.

– Говорят, дэйнары пришли из Азодема, где обитает зло. Предполагали, будто когда-то они жили в царстве живых, но после смерти грех и жестокость преобразили их в тех существ, подобных которому ты видела.

Азодем – это их версия ада, теперь я в этом уверена, так что дэйнары – демоны. Я помню, как он задержался надо мной, поглаживая пряди волос. В тот момент он вел себя почти по-человечески.

– Как это началось?

Что заставило их пить человеческую кровь? Вэнделин сказала, что Нетленные Илора не всегда были такими.

– Жрица все тебе объяснит. У меня нет ни времени, ни желания для этого урока истории. – Зандер наблюдает, как Боз берет свой меч и сюртук, а после тихо покидает двор. На улице никого, кроме нескольких стражей. – Я чувствую странное облегчение от того, что теперь ты знаешь о нашей природе. Хотя и не могу объяснить, почему это должно меня волновать, – добавляет он больше для себя. – Но способна ли ты оставить это откровение в прошлом и сыграть свою роль, когда придет время?

– А у меня есть другой выбор? – Должен быть, если я хочу получить достаточно свободы, чтобы найти нимфеум и выбраться отсюда. – Да, хорошо. Но в следующий раз не мог бы ты предупредить меня, прежде чем я наткнусь на нечто подобное?

Зандер опускает голову в знак согласия.

– Какое-то время мне больше не понадобится кормиться.

– А ты можешь жить без этого?

Увиденное мною в комнате Зандера было потребностью или жаждой удовольствия?

Зандер долго молчит. У меня так много вопросов, но он не горит желанием заполнить пробелы.

– Не бесконечно, – наконец признается он. – Чем дольше мы обходимся без крови смертных, тем слабее становимся. – Он делает паузу. – Что ты вообще делала на моей террасе посреди ночи? Тем более в ночной сорочке. У тебя что, возникла потребность, с которой ты хотела, чтобы я помог?

Мое лицо вспыхивает.

– Нет! – возмущаюсь я.

Высокомерный придурок.

Он ухмыляется.

– Тогда, возможно, снова явилась за моим кинжалом?

– Я пришла спросить, как обстоят дела с двором.

– Они поступили ровно так, как я ожидал, – снисходительно произносит Зандер, изучая холмы вдалеке. – Одни задавали вопросы о том, где ты была и почему все это время я прятал тебя, а также почему ты не присоединилась ко мне прошлым вечером. Другие же ходили вокруг да около, недовольные нашим союзом, но старались не обидеть меня или не вызывать мой гнев.

– Ваше Высочество, – с порога кричит Коррин, делая книксен перед Зандером. Ее проницательные глаза обращаются ко мне, и в них читается упрек еще до того, как она заговаривает: – Ваше платье приготовлено, Ваше Высочество. – Она многозначительно смотрит на мой халат.

– Спасибо, Коррин. Я приду через секунду.

Она открывает рот, но быстрый взгляд на Зандера заставляет ее отступить.

– Коррин ведь не одна из кормилиц?

– Она была ею совсем недолго, когда была моложе. Она чувствовала себя несчастной и совсем не подходила для этой роли. Но моя мать увидела в ней ум и верность, поэтому взяла ее горничной, выделив среди других рабов. – Зандер улыбается искренней улыбкой, заставляющей появиться морщинки у глаз. – Мать сказала, Коррин слишком горькая, чтобы быть кормилицей. Ее кровь отравила бы так же, как мёрт.

Класс. Плохой вампирский юмор. Я прикусываю язык, подавив желание произнести это вслух.

По его лицу проносится мрачная тень, и я чувствую, как настроение короля портится.

– Так умерли мои родители. Ты узнала о кормильцах и приказала своей служанке отравить их напитки растворенным мёртом. Мы и не подозревали, что создать подобный яд возможно. Отец и мать всегда трапезничали ночью, но в тот день решили позвать своего кормильца перед нашей свадебной церемонией. – Его челюсти напрягаются. – Яд разрушил их изнутри. За пятнадцать минут. Я подоспел лишь тогда, когда стало слишком поздно.

Так вот как принцесса Ромерия сделала это – нацелившись на людей, поставлявших кровь.

Пусть я пока еще не знаю, как относиться к этим илорианцам, питающимся кровью людей, однако упиваться их страданиями я тоже не жажду. Анника описала воздействие необработанного мёрта как порезы от тысяч бритвенных лезвий. На что это похоже изнутри? Я съеживаюсь от этой ужасной мысли.

– Что мёрт делает с людьми? Или с кормильцами?

– Ничего. Он безвкусный, без запаха. Они и правда ничего не знали, когда предлагали себя. И были опустошены после.

Опустошены смертью короля и королевы, питавшихся от них?

– Тебе никогда не понять ту связь, которую Нетленные могут создать со своими кормильцами, – говорит он, словно читая мои мысли.

Тело, в котором я живу, принадлежит Нетленной, а илорианцы питаются человеческой кровью. Это странно.

– Что же ты собирался сделать со мной в башне той ночью? Я не смертная.

По крайней мере, это тело точно не смертное. Зачем ему кусать меня?

Глаза короля скользят по моей шее.

– Мы можем пить кровь эльфов, но не получаем от этого насыщения. Существует более опьяняющая причина, чтобы делать это. Однако я планировал превратить тебя в того, кого ты презираешь больше всего на свете. В одну из нас. Позволить тебе пожить в нашей шкуре совсем немного, перед тем как казнить тебя. – Взгляд Зандера устремляется к восходящему солнцу, на лице застыло мрачное выражение. – Чтобы ты поняла, каково это – находиться во власти этой жажды.

Мои брови изгибаются.

– Ты собирался обратить меня?

Боже мой, они действительно вампиры.

– Теперь тебе это точно не грозит. – Ухмыльнувшись, Зандер направляется к своей террасе, крикнув через плечо: – Наслаждайся уроком с Вэнделин.

Я смотрю, как он исчезает, а внутри бурлит странная смесь страха и любопытства.

17

Мой осторожный взгляд скользит по убранству святилища. Скамьи красного дерева гладкие, мраморный пол на помосте сияет белизной, а в нос ударяет запах шалфея. Все следы нападения дэйнара стерты, словно этого никогда и не было.

Тем не менее если глубоко вдохнуть, то можно почувствовать его отвратительную вонь, а если внимательно прислушаться – услышать, как когти царапают дерево. И во мраке своего мысленного взора я вижу лужу крови и изуродованное тело за алтарем.

Снаружи святилище представляет собой невероятное готическое великолепие, состоящее из бесчисленных углов и шпилей; собор, сооруженный из обсидиана, но отделанный таким количеством золота, серебра и бронзы, что это заставляет его мерцать, точно маяк на солнце.

Звучат мягкие шаги. Я оборачиваюсь и вижу приближающуюся Вэнделин. Ее полупрозрачная золотая мантия мерцает в потоках дневного света, проникающего сквозь окна, что расположились высоко наверху. При виде ее приветливого