Дождь усилился, и звёзды скрылись за тучами. Одеяло намокало и становилось всё тяжелее. Холодные капли стекали по лицу Василисы, напоминая о том, что всё происходит на самом деле.

Морена привела её прямо в лапы Белогора. Подала ему на блюдечке с голубой каёмочкой. И Василиса никак не могла понять – зачем. Картинка не складывалась. Сначала она делится воспоминаниями и заключает сделку с Василисой, а потом помогает своему пленителю и укладывает Василису на жертвенный алтарь. Происходящее казалось ей абсурдным, неправильным. Она не должна была здесь находиться.

Василиса со всей силы дёрнула цепи. Слишком крепкие. Попыталась призвать огонь, но ничего не вышло. Что-то ограничивало её магию. Руны на алтаре или сами оковы.

– Чубасья мать! – Василиса ещё несколько раз дёрнулась. Безрезультатно.

Вернулась Сияна, ведя под руки измученного Тихона. Вернее, это было только тело Тихона, в котором уже давно томился другой хозяин – Лучезар. Он едва стоял на ногах. Упырица помогла пареньку лечь на соседний алтарь.

– Кто это? – слабым голосом спросил он, глядя на Василису мутным взглядом.

– Она поможет нам вернуть твоё тело.

– Где папа? Мне снова очень больно.

– Скоро придёт. Не бойся, всё будет хорошо. Попробуй расслабиться.

– Ты такая добрая, – сказал Лучезар. – Как тебя зовут? Я снова забыл…

– Сияна, любимый, – упырица поцеловала его в лоб.

Василиса отвернулась. Всё так просто. Всему виной Лучезар – юноша, заключённый в чужом теле. Из-за него погибли Беремир, Аргорад, Мира, Белава. Из-за него сгорели десятки жителей Лютоборов. Из-за него родители теряли сыновей. Из-за него Василиса оказалась на жертвенном алтаре. Челюсти свело от обиды и несправедливости. А ещё – от собственного бессилия. Снова. Снова она – всего лишь перевёрнутый на спину жук.

Вернулся Белогор. Он подошёл к Василисе, сжимая в руке серп.

– Пора начинать обряд.

* * *

Атли с Кирши выпрыгнули из портала.

– Туда! – скомандовал Атли, втянув носом воздух.

И они бросились в темноту гигантских сосен. Кирши нёсся вперёд, ощущая, как по спине взбираются змейки мурашек. Этот лес был пропитан магией, дышал ею, создавал её. Подобное Кирши уже ощущал – в снежной пустыне Мёртвых Земель.

– Здесь опасно, – Атли догнал друга. – Волк рвётся наружу. Никак не могу его успокоить. И что Белогор забыл в таком жутком месте?

– Что жуткий убийца забыл в жутком месте? Действительно! Будут ещё глупые вопросы?

Атли не ответил.

Они промчались мимо огромного, испещрённого символами камня. Атли оглянулся.

– Это был Белый камень? Твою мать, Кирши, мы в Тёмных Лесах? Твою мать!

– Тише, – Кирши затормозил и схватил Атли за руку. – Мы пересекли границу. И мы не одни.

В темноте зажглась дюжина зелёных огней – шесть пар светящихся глаз. В следующий миг их обладатели вышли на свет. Высокие и худые, с оленьими черепами вместо голов. На огромных ветвистых рогах висели бусины, колокольчики и перья – они практически не колыхались от их движений. Тела их поросли мхом, а длинные худые руки, покрытые короткой чёрной шерстью, заканчивались острыми медвежьими когтями. Лешие.

Кирши с Атли встали спина к спине и приготовились к битве. Лешие неспешно приближались.

– Как Василиса в одиночку прошла мимо них? – шепнул Атли.

– Понятия не имею, – Кирши положил руку на рукоять катаны и сделал шаг навстречу лешим. – Возможно, её провела Морена.

– Задержишь их, пока я разденусь? Не хочу бегать по лесу голышом после того, как мы закончим.

– Конечно, – кивнул Кирши и ринулся в атаку.

Меч встретился с когтистой лапой, и она упала на землю, забрызгивая всё вокруг чёрной жижей. Леший не издал ни звука и попытался достать Кирши второй рукой. Вспышка лезвия – и голова чудища покатилась по ковру из хвои. Зелёные огни глаз потухли. А Кирши уже ринулся к следующему противнику. Одного он просто оттолкнул, повалив на землю, – огромные рога не позволят лешему быстро подняться. Второго – вспорол, будто рыбёшку. Третий оказался быстрее и успел атаковать. Кирши закрылся от удара мечом, но тут лешего смёл с дороги волк, и ещё одна голова покатилась по земле.

Кирши бросился к следующему врагу. Попытался разрубить его наискось, но леший увернулся. Колокольчики на его рогах звякнули, а когтистая лапа ударила Кирши в бок. Слишком вскользь, чтобы нанести глубокую рану, но достаточно сильно, чтобы свалить с ног.

Кирши упал на спину и в последний момент успел увернуться от вспоровших землю когтей.

Тёмный перекатился, вскочил на ноги и пнул лешего в грудь. Тот замахал руками, надеясь сохранить равновесие, но тяжёлые рога опрокинули его на спину. Кирши тут же снёс ему голову и откинул череп подальше от тела.

Атли тем временем успел разорвать ещё двоих.

Кирши огляделся, тяжело дыша. Вокруг было тихо. Все лешие неподвижно лежали на земле.

Атли зарычал и припал к земле, превращаясь обратно в человека. Кирши поднял и бросил ему сапоги.

– Шустрее, – бросил он. – Пока они не начали собирать свои головы.

Атли рукой вытер с лица чёрную жижу, что заменяла лешим кровь, и натянул рубаху.

– Шесть леших в одном лесу. Это что-то новенькое, – сказал он.

– Надеюсь, больше сюрпризов не будет, – ответил Кирши.

* * *

Белогор начертил на лбу Василисы какой-то знак. В нос ударил запах полыни, а кожу защипало. Сияна разорвала на Василисе рубаху, обнажив грудь, и Белогор начертил пальцем ещё один знак у сердца. Это была руна, незнакомая, странная, будто к рогатой руне «Мир» добавили лишних элементов – заключили её в круг и приписали пару новых изломов. Лучше рассмотреть Василиса не успела, руна вспыхнула золотом и исчезла, будто её и не было. Тем временем Белогор уже чертил руны на её запястьях.

Лучезар стонал на соседнем алтаре.

– Давайте поговорим, – Василиса не оставляла попыток образумить Белогора. – Всё ещё можно исправить, вы можете…

– Нам не о чем разговаривать. – Старый чародей перешёл к ее стопам. – Мы оба знаем, что не переубедим друг друга. К чему зря сотрясать воздух?

– Вы же были героем! Никогда не поздно всё исправить! – предприняла Василиса ещё одну попытку, но сама не верила своим словам. Ничего нельзя было исправить. Нельзя исправить смерть.

Белогор не ответил. Сколько бы потом Василиса ни пыталась заговорить с ним, получала в ответ только молчание.

Сияна принесла чашу с мутной белой жидкостью. Снова полынь, мак и что-то ещё, горькое и пряное, что Василиса не смогла угадать по запаху.

– Пей, – Белогор поднёс чашу к её губам, но Василиса отвернулась и плотно сомкнула губы. Так просто она не дастся. – Пей!