Инспектор выслушивает мои гумозности, тяжело вздыхает, отдает мне документы и говорит:

— Счастливого тебе пути, девочка моя!

На этом месте я чуть не выпадаю на дорогу. До сих пор думаю, не родственник ли какой, потому что по возрасту он был примерно мой ровесник.

Эпизод третий. Вечер, выезжаю с работы. Только выколупалась из подворотни, тут меня и накрыли.

— У вас не включен ближний свет! — И хочет штрафовать меня.

— Да вы что, инспектор, как можно? Конечно, включен! — уверенно говорю я ему.

Он с сомнением обходит машину, заглядывая ей в глаза. Описывает полный круг и возвращается ко мне:

— Да нет же, не включен! — но уже не так уверенно.

— Клянусь своей треуголкой, ну не поеду же я ночером без света! — продолжаю настаивать я на своем.

Он задумчиво цедит себе под нос:

— Всегда говорил, «Ока» — дерьмо машина, и ближний у нее — как габариты! — И отпускает меня с миром, поворачиваясь ко мне спиной.

Я и поехала. Ткнулась — ан действительно, прав был гаец — не включила я ближний, только габариты. Видимо, его подвела моя уверенность в собственной правоте, а так мог бы содрать рублей 100 для поддержания ушанки.

А потом мы купили «нексию». И, чтобы попробовать, как она ездит, поперлись на Крестовский остров. Ночью. Я за рулем, Слава рядом. Он мне командует — направо, налево, потому что ночью я на том острове в аллейках и запутаться могу, а он хорошо их знает, потому что все на роликах отутюжил. Вот он мне в очередной раз — «налево», я налево-то поворачиваю, а там кирпич висит, и не сразу на въезде в аллейку, а метрах в двадцати вглубь. Я ж девушка порядочная, доехала до знака и остановилась. И мы вышли из машины на перекур. У меня эмоций море, после «Оки» комфорт неимоверный, я дорогому о своих ощущениях, захлебываясь слюной, рассказываю, а тут из-за елки подкрадывается гаишная машина. Оттуда, радостно потирая руки, выползает инспектор со словами:

— И что же это мы ездим под кирпич?

На что я, как водитель, показываю столб, на котором висит кирпич, передний бампер машины, который находится в полуметре от этого столба, и делаю бровки домиком. Типа — не поняла? На этом месте лицо кислеет, он даже не пытается проверить у меня документы и грустно уезжает. А я остаюсь в охренении — что может делать машина с гайцами в час ночи в безлюдной аллее Крестовского острова? Оказывается, это была дорожка к ресторану «Русская рыбалка» — и там место хлебное, прикормленное — кто кирпич не заметит, а кто из ресторана под градусом — и за руль, ожидая, что ночью можно проскочить незамеченным. Тем более ресторан дорогущий.

А один раз я сама к инспектору приставала. Кстати, тоже на «Оке» была. Закипела моя девочка в пробке у Дворцовой площади. Машины стоят — пять рядов туда, пять рядов сюда, а мне и не выбраться. Ну, вылезла я из машины и стала приставать к дядьке:

— Я, — говорю, — там своей таратайкой все движение перегородила. Люди и так в пробке парятся, а теперь у них даже возможности объехать мою коробчонку нету. Потому — пробка. И вы должны уже сделать что-нибудь!

Кряхтел он долго, не хотелось ему. Однако дошел со мной до машины. Я, кокетка престарелая, ему намекаю — что и спина у меня болит, и нога отстегивается, а «не могли бы, как настоящий джентльмен, помочь даме оттараканить машинку в более приличное место?». Буквально включаю дуру и беспомощную нимфу. Он, надо отдать ему должное, некоторое время отнекивался, но под напором беспомощности и моих слов о его исключительности сломался.

Первые десять метров мы толкали машину вдвоем. Потом он поправил сползающую фуражку и говорит:

— Чего уж там, садитесь за руль, я вас и один оттранспортирую.

Так я и ехала от Дворцовой до стоянки перед Эрмитажем — гордо, за рулем. На гаишной тяге. Спасибо ему. Большое человеческое мерси.

И другому подразделению Министерства внутренних дел спасибо. Вот через ограбление мы с Ховановым, например, прошли. Как? Да вот так. Песню помните?

Наша служба и опасна, и трудна.

И, на первый взгляд, как будто не видна.

На второй как будто тоже не видна.

И на третий тоже…

Кого из нас в детстве не пугали дядей-милиционером? Меня не пугали. Поэтому выросла я, совершенно незапуганная представителями этой профессии и наивно взирающая в их сторону в ожидании помощи.

В раннем безоблачном детстве у меня, конечно, еще не было машины, да и у родителей моих не было. Поэтому такая разновидность блюстителей порядка, как гаишник, была тоже как будто мифической, далекой от меня и от моей реальности.

Но жизнь — вообще штука оригинальная. И, хоть я и считаю себя совершенно законопослушной гражданкой, несколько раз в жизни мне приходилось сталкиваться с милицией.

Дело было в 1998 году, осенью. А так точно я помню потому, что Соньке было полгода, а уж год рождения собственного ребенка я, несмотря на склероз, еще кое-как идентифицирую.

Времена были достаточно тяжелые — я не работала, Слава получал не то чтобы много, а ребенок, хоть и притворяется совершенно маленьким, но вложений требует, как совершенно большой. Не могу сказать, что мы голодали, — но деньги я считала до копеечки. И даже памперсы своему полугодовалому чудовищу покупала на два размера меньше, после чего маникюрными ножницами резала пополам липучки, чтобы подогнать размер памперса под размер попы.

Для того чтобы развлечься, а также законопатить некоторые дырки в семейном бюджете, на выходные мы иногда ездили всем кагалом к моим родителям. С ночевкой. А что — милое дело! Во-первых, на неделе мы им не надоедали, во-вторых — пообедать и поужинать на халяву, да еще и вкусно. В-третьих — пообщаться. Нам с ними, а им — с внучкой.

Так вот — собрались мы и поехали. И все было весело и хорошо, пока в час ночи в родительской квартире не раздался звонок и меня не попросили к телефону. Я подошла, уже заранее предчувствуя недоброе. «Галина Александровна?», — строго спросил меня голос в трубке. Я согласилась, а что же делать. «Вашу квартиру ограбили, просим вас срочно прибыть на место происшествия», — так же строго и безапелляционно заявил голос. «Вау!» — подумала бы я сейчас, а тогда я по-простому, по рабоче-крестьянски подумала: «Ё…»

Мы с Евгеньичем загрузились в машину и помчались домой. Дом — черный, ночной, спящий — и посреди него ярко сияющие два окна нашей квартиры. Поднимаемся по лестнице — свет из квартиры заливает и лестничную клетку, потому что дверь стоит рядом с дверным проемом. Дверь, надо сказать, хоть и была облагорожена каким-то металлом, но конструкции была довольно хлипкой. А мы и жили себе, в ус не дули, типа — брать у нас нечего. Есть чего у нас брать, если покопаться! Потому что до усаживания дома в декрет я вполне себе ничего зарабатывала, поэтому некоторые приметы обеспеченной жизни еще остались.