— Ваше Величество, вы ее помните совсем маленькой, — указала я. — Пока она выросла, мог не только типаж измениться. Я уверена, причину нужно искать в ней, а не в вашей королеве.

— Анна не моя королева, — буркнул Франциск.

— А чья?

— Своя собственная. Между прочим, огонек, Анна правила не только до совершеннолетия нашего сына, но и пару лет после. А уж то, что она влияла на политику Шамбора, даже когда официально считалась отстраненной, не вызывает сомнений. Причина ухода Валери в монастырь — в ней, не подлежит сомнению. Листай давай, не отвлекайся на всякую ерунду.

Я пожала плечами. В любом случае я понятия не имела, зачем Франциску та или иная информация, как она может повлиять на успешность его незавершенного дела. Неужели судьба дочери настолько для этого важна? Сдается мне, Его Давно Покойным Величеством руководило обычнейшее любопытство. Он столько лет был отрезан от любых сведений о своей семье, что пытался сейчас всеми силами наверстать. И если про сына, которого он и знать не знал, можно было много чего найти, то судьба дочери оказалась сплошным темным пятном. Она была словно вычеркнута из жизни королевской семьи. Нет, понятно, что королева Анна не была ей матерью, но есть же какие-то обязательные мероприятия, на которых Лиденинги должны показывать единение и появляться полным составом?

— Дальше, — скомандовал Франциск.

Лист я перевернула и подумала, что в жизни не проводила времени глупее. Я даже конспекты читать не могу, потому что Франциск просматривает быстро и не терпит ни малейших задержек.

— Дальше.

Времени на подготовку к занятиям не остается. Не буду готовиться — получу множество проблем. Вивиана говорила, что каждую, даже самую мелкую, оплошность заносят в личное дело, а когда их набирается много…

— Дальше. Огонек, не спи над книгой, это производит плохое впечатление.

Так… О чем я думала? Ах да, личное дело. У каждого студента есть личное дело, куда заносится вся — важная или не очень — информация о них, их достижениях и проступках, друзьях, особенностях, местах практики.

— Дальше.

Я положила руку на страницу, чтобы привлечь внимание Франциска.

— Ваше Величество, в академии заводят личные дела на всех студентов, нам нужно дело вашей дочери. Наверняка из него можно почерпнуть больше. Вивиана говорила, что туда вписывают не только действительных членов семьи, но и планируемых — женихов и невест.

— Если бы у Валери был жених, об этом было бы известно.

— Возможно, там указаны и склонности. И интересы, — предположила я. — В любом случае мы там найдем наверняка больше, чем в этих книгах. Разве что столько лет личные дела не хранят.

— Хранить-то хранят. — Франциск задумчиво сдвинул шляпу на затылок, перо грустно повисло, указывая прямо на пятно странной формы на полу. Надо же, даже в читальных залах нормально не убирают. — Не так много магов в Шамборе, чтобы не хранить любую информацию о них. А уж личные дела особ королевской крови хранить должны вечно. Идея интересная, огонек, но обговорим после. Кажется, сейчас нашей милой беседе придет конец.

— Николь, надо же, ты действительно здесь. — Счастливо улыбающийся Антуан настолько аккуратно уселся на стул рядом, что Франциску удалось из-под него убраться, не прикоснувшись даже кончиком пера на шляпе. — Когда Люсиль сказала, что ты в библиотеке, я не поверил.

— Почему не поверил?

— Еще бы он поверил, — раздраженно буркнул Франциск. — Сам, поди, здесь впервые появился. Мог бы и дальше обходить стороной, нам не мешать. Спроси его, где лежат личные дела бывших студентов. Пусть хоть немного пользы принесет.

— Николь, это же ужасно скучно. — Антуан захлопнул том, который изучал до его прихода Франциск, посмотрел на название и зевнул. — Неужели это тебе действительно интересно? Или вам уже дали задания по истории магии?

— Мы пока до этого периода не дошли, — уклонилась я от ответа на оба вопроса. — Не знаешь, где находятся личные дела бывших студентов?

— В подвале, — небрежно бросил Антуан. — Но тебе дело твоей мамы не дадут. Туда вообще никого не пускают и входят лишь тогда, когда нужно добавить новые дела или нужно какое-то поднять по запросу Совета. Кстати, о твоих родителях. Твой отец меня просил поспособствовать вашему примирению. Знаешь, что я ему ответил?

Это было совсем некстати, но жених взял паузу, и пришлось уточнить:

— Что?

— Я сказал, что уважаю твое решение. Если ты не считаешь его отцом, то я тоже не считаю его будущим родственником.

Антуан нежно улыбнулся, подчеркивая, что он для меня готов на все. Даже на то, чтобы не поддерживать никаких отношений с инором, с которым не общался раньше и пользы от общения с которым не видел ровным счетом никакой.

— Альвендуа решили, что де Кибо их устраивает куда больше, чем Бовьен, — прокомментировал Франциск. — С Бовьена уже получено все, что можно, карта отыгранная. Странно, что Совет пытается опять его ввести в игру.

— На мое решение тебе бы и не удалось повлиять, — заметила я, размышляя о том, что просить Антуана помочь попасть в хранилище бесполезно: на такое он не пойдет, да и удивится непонятному желанию получить личное дело давно умершей принцессы. А от удивления до общения с Советом Магов не так уж далеко. Поэтому я наскребла всю нежность, которая оставалась к семье Альвендуа, и почти мирно спросила: — А тебе не надо готовиться к соревнованиям? Они же совсем скоро.

— Я решил, что ты куда важнее любых соревнований, — с жертвенной миной на физиономии заявил Антуан. — Возможность побыть рядом с тобой — бесценна.

— Понятно, Вивиану к чужим големам не допустили, памятуя о прошлом годе, — ехидно прокомментировал Франциск. — Поэтому твой жених решил, что потраченное время не окупится, а выглядеть он на фоне остальных будет бледно. Но это так, строго между нами, не вздумай ему что-то подобное ляпнуть.

Я решила воспользоваться монаршим советом и не говорить о предложении Вивианы вообще, а проявить снисходительность и сочувствие.

— Наверное, ты еще себя плохо чувствуешь.

— С чего бы мне себя плохо чувствовать? — удивился Антаун.

— Так после этого, — я покрутила рукой над головой, имитируя рост растения, — целительские процедуры и все такое.

Антуан зло покраснел, а Франциск хохотнул:

— Да, огонек, не бережешь ты жениховского самолюбия. По этим цветочкам в академии потоптались уже все кому не лень.

— Я чувствую себя прекрасно, — почти рыкнул Антуан. — Поэтому и хочу посидеть с невестой на трибунах. Пойдем.

Похоже, вежливость закончилась вместе с оттоптанным самолюбием. Антуан был громок, грозен и зол. Библиотекарь настороженно посматривал, еще немного — наверняка задумается, не выставить ли, причем обоих, хотя я вела себя примерно. А мне здесь еще заниматься. Я решила не ругаться, во всяком случае в читальном зале, и собрала книги. Франциск разочарованно вздохнул, невнятно пробурчав, что от моей личной жизни у него одни проблемы, никак не удается выкроить время, чтобы заняться своими делами. Поскольку говорить я сейчас с ним не могла, лишь посмотрела весьма выразительно, но Антуану и этого хватило. Взгляд он принял на свой счет, сразу сдулся, заверил, что не хотел меня обидеть, отнял книги и понес их сдавать.