— Смотря в чем, — осторожно ответила я. — Полностью, как ты понимаешь, нельзя довериться никому.

При этом я пожала руку Люсиль, намекая, что уж ее это не касается. Люсиль — это не Вивиана, последней я бы не доверяла ни в каком случае, даже вздумай она принести магическую клятву. Слова Франциска, что все можно обойти, если знать как, накрепко засели у меня в голове, поскольку покойный монарх, похоже, и стал покойным, положившись на нерушимость клятвы придворного мага.

Но Вивиана поняла не совсем то, что я сказала. Она чуть презрительно сощурилась на Люсиль и выдала:

— В самом деле, дело деликатное, чисто семейное, не для посторонних. Веньевр, твои уши тут лишние.

— У меня нет тайн от Люсиль.

— Хочешь сказать, что доверяешь ей больше, чем мне? Больше, чем почти сестре?

Вивиана гневно двинулась ко мне, выпятив грудь, Люсиль с трудом удержала чуть не вырвавшийся смешок и деликатно сообщила:

— Николь, я тебя в коридоре подожду.

Я бы и сама с удовольствием ушла в коридор от почти сестры, но пришлось остаться, чтобы узнать, в чем я должна ей доверять.

— Николь, требуется твоя помощь, — убедившись, что поблизости нет ушей ни Люсиль, ни кого другого, заявила Вивиана. — Ты единственная в нашей семье, кто может без подозрений подойти к Буле.

— Зачем мне вообще к нему подходить?

— Вот. — Вивиана попыталась сунуть мне в руки подозрительный артефакт, крошечный и плоский, размером с самую мелкую монетку. Но я предусмотрительно сцепила руки в замок и брать ничего не стала. — Нужно прикоснуться к его голему. Прилипнет само. — Она захихикала, манерно прикрывая рот рукой. — Никто ничего не заметит, уверяю тебя.

— Это непорядочно.

— Николь, не говори ерунды. С чего вдруг непорядочно? Разве я могу предложить что-то, затрагивающее честь семьи? — возмутилась Вивиана. — Антуан еще не совсем восстановился после дуэли, на которой Буле применил подлый запрещенный прием, за который его даже не наказали, между прочим. — Она зло фыркнула. — Прикрепляя блокирующий артефакт, ты лишь уравниваешь шансы.

— Уравнивала бы сама.

— Я в прошлом году уравнивала. В этом — твоя очередь.

— Не помню, чтобы я ее занимала.

Представляю, как в прошлом году Вивиана была разочарована. Столько сил для обеспечения брату первого места — и впустую.

— Николь, я бы сделала это сама, — раздраженно бросила Вивиана, — но в прошлом году я была немного неосторожна, меня не допустят к голему Буле. А твоя подруга встречается с его другом…

— Ты про Дюваля? Он просто нам вчера помог.

— Занять места? Николь, никто не будет занимать места посторонним девушкам. Конечно, ты вчера несколько подпортила отношения с Буле, но это и к лучшему: сегодня сделаешь вид, что пришла извиняться. Заодно повосхищаешься его големом, потрогаешь — и оп! — артефакт уже на месте.

Ни Вивиану, ни кого-нибудь из ее компании я вчера не заметила, но ее осведомленность указывала, что ей доложили, и не просто доложили, а в мельчайших деталях.

— Я не буду этого делать. Более того, Вивиана, меня только недавно попросили рассказывать обо всех ваших нарушениях. — Да, стоило немного преувеличить, чтобы посмотреть на враз растерявшее снисходительность лицо сестры Антуана, поэтому я мстительно ее добила: — Альвендуа под преподавательским колпаком, вам не удастся провернуть то, что получилось в прошлом году. Пусть Антуан готовится к проигрышу.

В этот раз в читальный зал потащил меня Франциск. Интересовало его отнюдь не жизнеописание королевы, а судьба Валери. Несмотря на ранее сказанное об ограниченности выбора для королевских дочерей, было видно, что он сильно сомневается, что этот выбор Валери вообще дали. Но что в биографии, что в мемуарах упоминания о принцессе были краткие и не слишком информативные. Единственное, что удалось выяснить более-менее ценного: она была последней из Лиденингов, учившихся в академии. Уже ее младший брат, будущий король Луи Четвертый, обошелся домашним обучением, если, конечно, слово «домашнее» применимо к занятиям во дворце с лучшими шамборскими магами. Дворцовое обучение? Пожалуй, звучит куда заманчивей.

К сожалению, читать Франциск мог, а переворачивать страницы уже нет. Точнее, мог, но это требовало столько призрачных сил, что он бы больше восстанавливался, чем читал. Конечно, листать страницы — это вам не через стены ходить или делать вид, что сидишь на стуле, здесь нужна точность. Чуть расслабился — и рука запросто проходит не только через всю книгу, но и через книжный шкаф. Так что я уже пару часов работала королевским переворачивателем страниц, параллельно обогащаясь знаниями о постфранциской эпохе. Как назло, Его Величество выбирал мемуары различных высокопоставленных иноров, которых больше интересовала шамборская политика, чем чужая личная жизнь, поэтому сведения о Валери были однообразными и не слишком интересными.

— Что мы ищем? — я прикрыла рот конспектом и шепнула Франциску, улучив момент, когда на меня никто не смотрел.

— Понятия не имею, огонек, — бросил он, не отрывая взгляда от книги. — Что-то.

— Если я буду четче представлять, что это что-то, возможно, смогу помочь.

— Я уже сказал, огонек, не знаю, — раздраженно буркнул он. — Что-то, что позволило бы понять, с чего Валери вообще решилась на монастырь. Не с ее характером.

— Характер мог измениться.

Франциск скептически выпятил губы и присвистнул столь громко, что я вздрогнула и испуганно обернулась на библиотекаря. Но инор, к его счастью, был глух к призрачным звукам и не обращал на нас ни малейшего внимания.

— Не настолько, огонек. Из волчонка овца не вырастет. Из искры родника не получится. Чтобы заставить Валери уйти в монастырь, Анна должна была сильно постараться. Найти кого-то, за кого Валери не согласилась бы пойти ни при каких обстоятельствах. Но ни малейших намеков на помолвку не проскакивает.

— Может, не в этом дело.

— А в чем, по-твоему?

Идей у меня не было, дочь Франциска я не знала совсем, но все же попыталась пофантазировать.

— Несчастная любовь?

Франциск посмотрел на меня как на круглую дуру. Впрочем, кто, как не она, мог бы связаться с этим типом? Помогать ему, отправив собственные интересы даже не на второй — на третий план? Столько вокруг увлекательного, а я сижу, тупо перелистываю страницы. Даже библиотекарь, первое время удивленно на меня пялившийся, давно потерял интерес. Еще бы не удивляться: часть книг, что он мне приволок, уже лет сто никто не открывал, там даже страницы послипались. Но книги я не жгла, листы не раздирала, изучала медленно, обращалась бережно — прямо примерный читатель, вот библиотекарь и успокоился, он же не знает, что я не одна.

— У Валери не могло быть несчастной любви, огонек, — снисходительно бросил призрак. — Не тот типаж.