litbaza книги онлайнКлассикаПовторение пройденного. Повести о женщинах - Сергей Алексеевич Баруздин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 133
Перейти на страницу:
метро в дни штурма города и которых затопили сами немцы.

— Своих! Как это можно! — поражался Вадя.

— Ты не был в Освенциме и под Фридляндом в Ламсдорфе, — отвечал Саша. — А мы были…

А на стенах домов — немецкие надписи: «1918 вирд зих нихт виедерхолен!», «Зиег одер Зибириен!», «Фюрер! Вир верден дир бис цум енде трои зайн!»[8]

Они начертаны масляной краской на стенах домов, на заборах, и их сразу не смоешь. Некоторые уже перечеркнуты мелом. Рядом с ними иные, наши, сделанные поспешной рукой солдата: «Мы в Берлине», «Конец!», «Будь здоров, фюрер, на том свете!».

— Как же очки? — вспомнил Саша.

— Да, да, очки!

Мы стали вглядываться в разбитые витрины. Есть же у них что-нибудь вроде наших магазинов «Оптика» или просто аптек. Одна улица, другая, пятая… Но нам ничего не попадалось. Опять очереди к солдатским кухням и за водой. Опять черемуха и газоны. Опять какие-то пришибленные люди, перехватывающие нас: «Капут! Гитлер капут! Аллее капут!»

— Пошли туда, — сказал Саша. — Может, там…

Перед нами была пустынная широкая улица. Дома — высокие, светло-серые, с конусообразными крышами. Многие целы. Вокруг развалин заборы и заборчики, щебень и стекла подметены и сложены в аккуратные кучки.

— Так это знаменитая Унтер-ден-Линден! — воскликнул Вадя, прочитав табличку на перекрестке.

Унтер-ден-Линден так Унтер-ден-Линден! Улица и в самом деле, видимо, главная. Может, здесь?

Первый квартал, второй.

— Вот, — заметил Вадя.

Из разбитой витрины на нас смотрели головы в очках. Какие-то аппараты, стекла, линзы и главное — очки.

— Подбирай!

Саша мерил очки подряд, одни за другими. Наконец кажется, нашел:

— В самый раз.

— А ты хорошо проверил?

— Подходят, вполне подходят. Я прямо воскрес! Вот спасибо вам!

Теперь мы пошли дальше уже более бодро. Саша воспрянул духом, и в голосе его появилось что-то восторженное:

— Действительно, посмотрим этих. Ведь глупо же быть в самом Берлине и не посмотреть, правда? Кажется, там. Ближе к рейхстагу.

Рейхстага мы пока не видели, но по гулу выстрелов и дыму пожаров чувствовали — впереди еще шли бои. И, видимо, в районе рейхстага.

— А я все думаю, — продолжал Саша, — как это интересно: мы в Берлине! А? Ведь это же… Ну просто слов нет!

— Не понимаю, почему здесь так пусто. Посмотрите, ни души, — насторожился Вадя. — Может, не стоит дальше?..

Саша словно не слышал его слов:

— А тепло-то как! Надо было без шинелей…

И правда тепло. Небо безоблачно. Только дымы пожаров тянулись к солнцу и закрывали его лучи. Но это там, впереди.

А над нами — голубизна. Она отражалась в лужах, и разбитых стеклах, и в Сашиных очках, которые он без конца поправлял на носу, вероятно от полного блаженства.

Но что это? Очки полетели на тротуар, а сам Саша неестественно подался к стене дома.

— Саша, что с тобой? Саша!

Мы старались удержать его, а он все полз и полз вниз и шептал:

— Очки, мои очки…

Мы не успели понять, что и как произошло.

— Свистнуло. Я слышал, что-то свистнуло. — Вадя пытался расстегнуть Сашину шинель, но Саша не давался.

Он прижал руку к груди и повторял одно:

— Очки, очки… Они очень подходят… Опять… Как же я в наряд?.. Опять без них?.. Чепуха какая-то…

— Наконец-то вроде передых! — произнес Володя.

Он только что, как и все ребята, поужинал.

— Погуляйте немного, — сказал младший лейтенант Заикин.

— Не нравится мне эта тишина, — заметил комвзвода Соколов.

Я дежурил у наших машин. Вадя принес мне из штаба пузырек туши. Ребята раздобыли кусок фанерки:

— На, пока не стемнело.

Действительно, пока еще не стемнело. Я приткнулся на подножке машины фотовзвода и стал выводить тушью: «Здесь похоронен разведчик-артиллерист, комсорг Баринов Александр Иванович, рождения 1925 г. Погиб в Берлине 2 мая 1945 г.».

В эту ночь мы похоронили Сашу. В эту же ночь мы узнали по радио из Москвы, что Берлин полностью капитулировал.

— А что, если мы… ну, распишемся. Или, как это называется? Тогда…

Я говорил всерьез. Пусть война, пусть мы на фронте, но и тут — наша власть. Для меня она в высшем своем выражении — майор Катонин. Для Наташи…

— Правду я говорю. Хочешь, к нашему комдиву пойдем, хочешь, к твоему полковнику, как его фамилия — Шибченко?

Я говорил, чтобы не только как-то успокоить ее и ответить на ее «а что теперь будет?», произнесенное вот уже дважды: тогда в Лигнице и теперь в Ризе. Война кончается. Берлин позади. Он капитулировал и, значит… Ну сколько можно ждать? Хватит всего: и разговоров, и шуток, и глупых острот! Неужели нельзя решить всерьез того, что всерьез?..

Город был наводнен союзниками, но не теми, кто пришел в Европу с долгожданным вторым фронтом. Эти союзники, освобожденные из немецких лагерей нашими, надевшие форму и старые воинские регалии, не представляли сейчас никаких армейских соединений, а ждали. Ждали нашего очередного прорыва на Эльбе. Ждали, чтобы наконец-то попасть к своим.

— Что же ты молчишь?

— Я просто рада, что мы опять увиделись… И что ты… здоров! — Она улыбнулась. — А ты чудо! Разве мы уже не расписаны?.. — Она показала на реку: — Смотри, как красиво!

Через Эльбу по понтонному мосту шли войска и техника. Там, за рекой, — плацдарм, на котором мы работали вчера, и позавчера, и сегодня утром. Из Берлина мы сразу же попали сюда, и хорошо — здесь я встретил ее. А ведь я не видел Наташу даже в Берлине.

— «Вильгельмина». — Наташа прочла вслух название одной из самоходных барж. Их было много, и все стояли на приколе: «Вильгельмина», «Любек», «Дрезден», «Валькирия», «Росток», «Барбара». — А городок какой… — добавила она.

Да, городок Риза ничего, но не о нем думала сейчас Наташа. И я думал не о нем.

Как все просто было в Москве, и — смешно! — что тогда это казалось совсем не простым. Не просто было позвонить по телефону, или дождаться ее у Дома пионеров, или поехать на Пятницкую, или назначить встречу у наркомата на Петровке. А ведь как это просто в сравнении с сегодняшним… Мы не виделись неделями, не знали ничего друг о друге, и вот она сказала: «И что ты… здоров». Здоров! Я знал, что она хотела сказать: «Жив». А я? Я смотрел сейчас на нее и не верил своим глазам и самому себе. Мы оба, может, самые близкие люди в этой Ризе.

— А у вас как сейчас? — спросила она.

— Развертываемся и свертываемся по десять раз в сутки, — сказал я. — Вот Саша… А раньше Шукурбек…

О гибели Шукурбека и Саши

1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 133
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?