litbaza книги онлайнКлассикаПовторение пройденного. Повести о женщинах - Сергей Алексеевич Баруздин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 133
Перейти на страницу:
стрельба, и ракеты, и дикие выкрики — все сливалось вокруг в какой-то радостно-сумасшедший рев-грохот.

— Ты чего стоишь как сыч? — Володя бросился ко мне, обнял, приподнял. — Победа, ребятки, победа!

Подбежал Вадя:

— Неужели? Ведь это!.. А тебя не сменили?

Кажется, сменить меня в этой суматохе забыли. Вадя уже свободен, а я еще на посту.

Вся Гарта бесновалась. Палила в воздух. Плясала. Откуда-то появились гармошки, баяны, аккордеоны. Солдаты постарше, не чета нам, плакали:

— Дожили!.. Дожили!..

Офицеры перемешались с солдатами, солдаты — с офицерами. Не разберешь, где начальство, где подчиненные.

Вдали слышны звуки духового оркестра. Странные, неточные звуки, вразнобой наигрывающие мелодию знакомой песни:

Белоруссия родная!

Украина золотая!

Ваше счастье молодое

Мы стальными штыками оградим!..

Оркестр с толпой солдат двигался по улице. Звуки музыки слышались всё громче. Вот они уже где-то рядом.

Я смотрел в даль улицы. Оркестр — три солдата: две трубы и барабан, — величественно шел по мостовой, обрастая толпой. Гремела только музыка, а я уже бормотал про себя слова:

Ваше счастье молодое

Мы стальными штыками оградим!..

Странно, но надоевшая до чертиков в Гороховецких лагерях песня звучала сейчас совсем по-иному.

В шуме и сутолоке я услышал свою фамилию. Видно, вспомнили, идут сменять.

Я поднял над головой автомат, махнул:

— Я здесь!

— Смотри, кто! Смотри!

Ко мне протиснулся Володя. А за ним — старший лейтенант Буньков и Макака.

— Вроде опоздали мы с Петровым… Ну, поздравляю! — Буньков неожиданно трижды расцеловал меня. — А лейтенант где? Соколов?

— Только что тут был…

— Ты иди! Я тебе на смену, — сказал Володя. — Забыл!

Мы пошли вместе с Буньковым и Макакой, не слыша друг друга, с трудом пробиваясь через толпы солдат.

— Мы вас вторые сутки догоняем, — шепнул мне на ухо Макака.

— Я сейчас поищу его. Может, он здесь, — пообещал я Бунькову, когда мы наконец-то добрались до дома, где разместился наш взвод. — Подождите минуту…

Через обвитую плющом калитку я побежал в дом. Комнаты пусты — и первая, и вторая, и третья. Конечно, сейчас все на улице. Я обежал комнаты первого этажа и вспомнил: может, на втором? Соколов, Заикин и старшина батареи обосновались там. По мраморной лестнице поднялся на второй этаж. В заикинской комнате пусто. В следующей…

Я распахнул дверь и увидел лейтенанта Соколова. Он лежал на кровати с широко открытыми глазами.

— Товарищ лей…

Соколов был мертв. Рядом на кровати валялся его пистолет.

Я не ждал этого.

— Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант! Убили! Убили его! — не знаю, что я кричал, бросившись вниз.

Буньков, Макака и я ворвались в комнату. Застыли у кровати.

— Эх, Мишка, Мишка… — с горечью произнес старший лейтенант. — Как же это ты…

На столе Буньков обнаружил торопливую записку: «В моей смерти прошу никого не винить. Кроме той, которую я любил и которой зря…»

Записка была не дописана.

— Вот смотрите. — Буньков протянул нам записку. — Если бы убили… Лучше бы его убили…

А за окнами все продолжал играть духовой оркестр. Он двигался сейчас по всем улицам Гарты, и добровольно шагавшие за ним солдаты не очень стройно горланили слова знакомой песни:

Белоруссия родная!

Украина золотая!..

Гремели две трубы, ухал барабан в такт мелодии. Песня была одна и повторялась бесконечно. Может, не знали оркестранты ничего другого, а может, им просто было сейчас все равно.

— Ура! Ура! Ура! — гремела Гарта, наверно никогда еще не бывшая такой шумной. — Ура! Ура! Ура!

Нас вызвал к себе командир дивизиона.

— Товарищ майор, извините, — первым начал Буньков. — Почему все-таки лейтенант Соколов не стал замещать меня, когда я… Почему он не получил ни одной награды?..

— Подожди, подожди, Буньков! — перебил его Катонин. — Что ты думаешь, я — дурак? Советовался где надо. Не посоветовали. Сам знаешь почему. И вообще надо каленым железом выжигать все, что порочит наш дивизион…

— Но при чем тут жена! Ведь Соколов…

— Соколов, Соколов! В конце концов, ты считаешь нормальным, когда жена советского офицера становится женой эсэсовца? И хватит об этом. Я позвал вас не за тем! Так вот, это ко всем вам относится. И к вам. — Ка-тонин кивнул в нашу сторону. — Вы ничего не видели. Лейтенант Соколов погиб. И никакого самоубийства! В конце концов, честь нашего дивизиона дороже. Не надо, чтобы тень от этого падала на дела моих ребят. А это… — Он взял со стола записку, переданную ему Буньковым, и разорвал на мелкие части, — вот так… И если хоть один человек узнает, отвечать вам. Поняли?

— Так точно! — сказали мы с Макакой.

— Ясно, — пробурчал Буньков.

— И хорошо. А теперь готовьтесь в дорогу. Через два часа мы выезжаем на Прагу.

— Разве не кончилось все? — удивился Макака.

— Для кого кончилось, для нас — нет. В Праге восстание. Армия Рыбалко уже двинулась туда. Корпус и мы, — он еще раз взглянул на часы, — через час пятьдесят пять минут — за ними.

Соколова похоронили торжественно, как положено. Сам майор произнес речь. Сказал о смелости лейтенанта.

Закончил словами: «…Вечная память героям, отдавшим свою жизнь за честь и независимость нашей Родины!»

После похорон мы остались с Буньковым одни.

— …Перед самой войной женился он, — говорил комбат. — Женился на человеке, которого, видно, очень полюбил. Настолько полюбил, что, может быть, и не разобрался в этом человеке как следует. Потом война. Он — в армии. Она осталась в Орле. Немцы пришли. Ну и… узнал: жена, его любимая жена с эсэсовцем спуталась. В Германию с ним удрала. Вот так! Представляешь, что у него на душе было! А тут еще неумные люди нашлись: перестали доверять Соколову. Мол, жена продалась, мало ли что! И вот человек живет со своей бедой, честно выполняет свой долг, отлично воюет. До последнего дня войны — до победы. А тут… Долг был для него превыше всего!

— Простите, товарищ старший лейтенант, но там… — В комнату вбежал Макака. — Там парня какого-то нашего… Из новичков… Так здорово садануло… Прямо По… Как это называется… в пах… И по ногам…

Мы слетели со второго этажа по лестнице. Растолкали толпу солдат.

— Вадя?

Я не поверил своим глазам.

Вадя сидел на мраморном полу террасы, прислонившись к колонне. Белый мрамор с темными прожилками и следами крови. Вадя корчился от боли, бледный, с осунувшимся лицом.

— Вадя!

— В медсанбат немедленно! Машину! Петров, машину комдива сюда! — закричал Буньков. — Скажи, я приказал.

— Понимаешь, как глупо, — шептал Вадя. — Я вон

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 133
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?